«Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте» — о гендерных исследовательницах в России
Гендерные исследования в России — относительно молодая дисциплина со сложной историей. Как исследуют гендер и квир в стране, где само их существование противоречит государственной идеологии «традиционных ценностей»? Отвечают студентки и гендерный историк Элла Россман.
Гендерные исследователи — это специалисты, которые изучают темы, связанных с гендером. То есть исследуют вопрос о положении женщин и мужчин в обществе с политической, философской, лингвистической и социологической точек зрения. На становление гендерных исследований как науки значительно повлияло феминистическое движение.
Гендер в России
Как дисциплина гендерные исследования начали оформляться в России только во время перестройки и после распада Советского Союза в 90-е годы. Тогда, на фоне больших перемен в стране, гуманитарное знание освободилось от идеологических рамок. В российской науке возник запрос на анализ общества с гендерной перспективы. Один за другим в столице и регионах начали открываться центры социологических и гендерных исследований: Московский, Самарский, Саратовский, Ивановский, Центр независимых социологических исследований и т.д.
Но такой бурный рост был связан не с расцветом российской науки. Наоборот, из-за разрухи в экономике и отсутствия какого-либо финансирования подавляющее большинство таких инициатив были вынуждены во многом положиться на зарубежную поддержку. В этот период исследователи получали гранты от фондов МакАртура, Форда, Генриха Бёлля, «Открытого общества» Джорджа Сороса и т.д. Эти случаи международного сотрудничества помогли российской науке остаться на плаву в сложное для страны время. Порицание институций, существующих за счет денег из-за рубежа, и демонизация филантропов вроде Сороса — это веяние 2010-х годов, когда в качестве государственной идеологии был выбран традиционализм.
Время «гендерных свобод» в России длилось недолго, так как примерно в конце 2000-х в стране наметился так называемый «консервативный поворот». В 2012 году с приходом на второй президентский срок Владимир Путин в послании к Федеральному Собранию впервые использовал словосочетание «духовные скрепы». Власть выбрала курс на «традиционные ценности» в противовес «вестернизации культуры» и «насаждению чуждых идеалов со стороны США, их союзников и транснациональных корпораций».
Критика феминизма и ЛГБТК+ сообщества стала неотъемлемой частью дискурса власти. Тогда же, в 2012 году, был принят закон об «иностранных агентах», который ограничил возможность иностранного финансирования НКО и исследовательских проектов. Это не могло не ударить по центрам гендерных исследований. Со временем все они получили статус «иноагента» или были закрыты под давлением местных властей.
С тех пор государство последовательно искореняет все, что не соответствует понятию «духовных скреп». Еще в 2013 году был принят закон о запрете «ЛГБТ-пропаганды» среди детей. И сейчас государственная риторика остается неизменной: президент не забывает раз за разом повторять, что гендерные свободы в России — неприемлемы, а понятия «Родитель №1» и «Родитель №2» — недопустимы.
На фоне боевых действий в Украине вопрос «гей-пропаганды» вновь стал заботить власть. Летом 2022 года первыми с инициативой запрета выступило Законодательное собрание аннексированного Севастополя. По закону 2013 года цензуру можно было обойти, просто добавив плашку «18+». Теперь же любым материалам, где упоминаются «нетрадиционные» отношения, грозит запрет. Тогда законопроект не дошел до рассмотрения и был отклонен профильным комитетом Госдумы. Позже закон снова был вынесен на обсуждение, но уже со стороны депутата от «Единой России» Александра Хинштейна.
17 октября на парламентских слушаниях в Думе депутат заявил, что Россия — «форпост защиты и сохранения традиционных ценностей», в то время как ЛГБТ — «инструмент гибридной войны» со стороны «коллективного Запада». Законопроект должен быть принят Госдумой уже в ноябре. Хинштейн пояснил, что запрет также коснется литературы с упоминанием ЛГБТ. Например, депутаты крайне недовольны популярностью среди молодежи книг вроде «Лето в пионерском галстуке». Виталий Милонов также возмущается, что материалы с маркировкой «18+» на прилавках все равно могут увидеть дети.
Таким образом, если проследить, как менялась риторика российского государства на протяжении последних двух десятилетий, то полный запрет любого упоминания ЛГБТ-персон кажется ее логичным продолжением. За последние 10 лет гомофобия, как и «традиционные ценности», стала частью национальной идеи. В связи с этим возникает логичный вопрос: что делать ученым, которые занимаются исследованием ЛГБТК+ и гендера? Окажутся ли гендерные и квир-исследования под запретом?
«Несерьезная» наука
Мы задали этот вопрос исследовательницам из НИУ ВШЭ. Они рассказали о том, как постоянно сталкиваются с критикой: от иронии и насмешек со стороны преподавателей до того, что им занижают оценки и не допускают «гендерные» темы до защиты.
«Преподавательницы считают дискурс гендерных исследований абсолютно „неактуальным” для России, потому что у нас „другие ценности”. Мне говорили о том, что гендерные исследования — это политика, а не наука»
«Преподавательницы говорили, что это „модное” направление, которым занимаются исключительно потому, что оно „на слуху”. Это не соотносится с „серьезной наукой”»
«Однажды семинаристка при всей группе назвала мою специализацию несерьезной и спросила: „А этим заниматься еще можно?”»
Многие начинающие ученые не видят для себя перспектив в России из-за гомофобного и трансфобного дискурса государства, порицания гендерных исследований как дисциплины и отсутствия их грантовой поддержки. Если раньше финансирование можно было найти со стороны зарубежных фондов, то теперь все они признаны иноагентами. Некоторые исследовательницы даже опасаются за свою карьеру: непонятно, как новый закон затронет людей, которые занимаются ЛГБТ-проблематикой в научных целях.
«Инструменты давления могут быть разными: целенаправленное «заваливание» путем занижения оценок, критика с помощью вопросов, не связанных с темой/концепцией работы. Если представится шанс, мне бы хотелось заниматься гендерными исследованиями, но в России, увы, это сделать не представляется возможным, по крайней мере, в рамках академии», — говорит студентка НИУ ВШЭ.
Гендерный историк Элла Россман — о перспективах
Чтобы ответить на вопрос, что ждет гендерные и квир-исследования в России, мы поговорили с Эллой Россман. Сейчас она гендерный историк в Университетском колледже Лондона, в прошлом — студентка и преподавательница Факультета гуманитарных наук ВШЭ.
По мнению исследовательницы, сейчас очень сложно предсказать поведение российской власти. Но даже если законопроект не пройдет следующие чтения (что вряд ли), сама возможность его принятия уже сказывается на настроениях в научном сообществе.
Атмосфера страха очень плохо влияет на все гуманитарное знание, в особенности на темы вроде гендерных исследований, которые ощущаются как связанные с политикой
По информации, которую собирает Элла Россман, гендерные исследовательницы из ВШЭ, СПбГУ и МГУ сталкиваются со сложностями при написании курсовых, магистерских и кандидатских работ. Например, их просят вообще не использовать слова «гендер», «гомосексуальный», «квир». Раньше, чтобы завуалировать, что работаешь с ЛГБТ-тематикой, можно было использовать термин «квир», значение которого многие внутри и вне научного сообщества просто не понимали. Сейчас и с этим словом возникают проблемы. «За 30 лет его в России все-таки выучили. Больше оно не работает как „ширма”, спасающая от цензуры», — объясняет Элла Россман. При этом по опыту Россман, кандидатские диссертации цензурируют куда больше, чем, например, курсовые или бакалаврские выпускные работы.
К сожалению, сегодня нет никаких оснований для развития гендерных исследований в России: ни институциональных, потому что развитие таких институций и профессиональных сетей очень затруднено; ни кадровых, потому что ученые покидают Россию; ни идеологических, потому что все это — запрещенные и нежелательные темы
Хотя гендерные исследования как дисциплина активно развивалась в период 90-х — 2000-х, сейчас многие из ранее активных лабораторий и центров гендерных исследований в России закрыты или их работа серьезно затруднена. Инициативные ученые не видят перспектив для себя и уезжают за рубеж, где их навыки более востребованы.
Инициатива снизу
Несмотря на постоянное давление со стороны государства и, казалось бы, мрачные перспективы, год за годом интерес к гендеру в научном сообществе растет. Например, в 2019 году в НИУ ВШЭ открылся майнор «Гендерные исследования», организуемый Ольгой Исуповой, Валерией Уткиной, Еленой Рождественской и другими учеными. Майнор входит в топ в категории «Наиболее полезные для расширения кругозора», а порог прохождения на него — один из самых высоких. Выходит все больше книг квир- и феминистских исследователей. Например, недавно V-A-C press переведело культовую работу Джудит Батлер «Гендерное беспокойство». Есть другие издательства, которые специализируются исключительно на квир- и фем-литературе, вроде No kidding press. Продолжают также появляться низовые просветительские инициативы и проекты. Например, подкаст FEM TALKS, открытые семинары от кружка гендерных свобод, курсы в Свободном Университете.
По всем параметрам перспектив у нас (в России — прим. The Vyshka) мало. Если вы хотите заниматься гендерными исследованиями, то я могу порекомендовать вам честно и откровенно — уезжайте учиться за рубеж. Я уверена, что после того, как режим сменится, (а он рано или поздно сменится) ваша хорошая заграничная степень будет цениться в России, если вы захотите вернуться
Элла Россман рассказывает, как в 2014 году они с группой других студентов самостоятельно организовывали ридинг-группу (кружок для чтения книг или статей — прим. The Vyshka) по гендерным исследованиям на Факультете гуманитарных наук Вышки. Поводом стало то, что в руководстве факультета предвзято относились к этой области исследований, и поэтому студенты на многих программах не могли изучать отдельные курсы по гендеру. Ридинг-группа просуществовала два года. При этом Россман считает, что дисциплина гендерных исследований не сможет развиваться исключительно за счет деятельности инициативных и неравнодушных людей: как и для любой другой исследовательской области, для ее развития нужны академические институты и структурная работа.
Авторка — Соня Самошкина
Редактор — Ангелина Трефилова
Иллюстрации — Татьяна Широкова
