Невидимая Вышка: у меня биполярное расстройство
«Привет, меня зовут Х, и я страдаю биполярным расстройством», – сидящие рядом аплодируют. Люди на стульях в кругу, вкрадчивый голос психотерапевта, тебя все приветствуют: примерно такая картинка сложена из увиденных когда-то американских фильмов. Студентка Вышки о биполярном расстройстве, или почему не стоит бояться смотреть болезни в лицо
Разбейтесь на пары, обнимите друг друга, поплачьте на груди у Боба – герой «Бойцовского клуба» лечил бессонницу хождением в группы поддержки, только там он чувствовал себя человеком. Дневной стационар российского психоневрологического диспансера напоминает больницу из российских треш-фильмов 80-90-х. Ремонт из этой эпохи, на стеклопакетах – решётки, на столах в столовых – клеёнки, в углу – старый толстый квадратный телевизор, где сквозь помехи показывают низкобюджетный сериал.
Поправьте антенну и съешьте ещё этих французских антидепрессантов.
***
В это крыло больницы я попала осенью 2016 года: четверокурсница Вышки с угрозой красного диплома в голубом платье. Впереди – светлое будущее, позади – избранные и лучшие годы юности.
Однажды утром я не смогла встать с постели и выйти из дома. Была уверена, что там произойдёт что-то страшное. В другое утро перфекционизм существования заставил поехать на семинар. В метро я шесть раз поменяла поезд и направление движения – не могла решить, куда ехать, — в Университет или домой.
Шла в горку к корпусу, впереди – мужчина. Ну вот, сейчас он достанет пистолет и убьёт меня.
На семинаре постоянно смотрю на часы – лишь бы не плакать здесь.
Четверокурсница в восточном крыле. Позади – шесть лет депрессий вперемешку с гипоманиями, впереди – несколько месяцев дневного стационара.
***
Наше настроение складывается из тысячи факторов.
Переполненная электричка, потерянный пропуск, сессия, два дедлайна на один час, долгожданный фильм, стипендия, она мне улыбнулась, – нас как будто качает на волнах, мы с разной скоростью передвигаемся по шкале настроения. При биполярном расстройстве ты выходишь за рамки нормальной шкалы и переживаешь смену двух состояний – депрессии и (гипо)мании. От убивающего твоё существование отчаяния до абсолютной эйфории.
И что дальше? Что здесь не-повседневного, зачем это лечить?
Смена фаз не зависит от окружающих обстоятельств, она функционирует по своим собственным внутренним часам. Сами фазы мешают рациональному мышлению: на подъеме ты переоцениваешь свои силы, на спаде – отказываешь себе в удачах. Чрезмерная энергия против невозможности выйти из дома. «Я потрачу все деньги на то, что хочу» против «Я не достоин ничего».
На качелях приятно качаться в нужном тебе темпе на выбранной высоте, контролируя весь процесс. Совсем по-другому ты будешь чувствовать себя, делая беспорядочное «солнышко» без возможности остановиться. Верх – вниз – верх – вниз – круглосуточно, без оглядки на происходящее вокруг.
Во время гипоманий (у меня БАР II) я набирала себе несколько проектов, совмещала работу и учёбу, постоянно танцевала и встречалась с людьми.
Во время затяжных депрессий – бесконтрольно плакала, не могла прочесть ни одного текста, помышляла о том, чтобы закончить свою двадцатилетнюю жизнь.
Во время обострения последней, замученная невозможностью уснуть несколько суток, – обратилась к психотерапевту в городской диспансер. Меня уже не пугала мифическая «постановка на учёт», не пугало, что сейчас меня свяжут в жгуты и назовут психом. Мне нужна была помощь и я её получила.
***
Тяжелее всего было осенью. Первый модуль последнего курса в расписании выглядел как филиал дантевского ада, а я физически не могла готовиться к семинарам. В это же время меня направили в дневной стационар (они это называли страшным словом «госпитализировали»). Дневной стационар – это филиал больницы в первой половине дня. Больные приезжают туда к 9 утра, завтракают, получают таблетки, запивают их водой, делятся с психотерапевтом последними новостями, рассказывают о своём самочувствии, рисуют, решают кроссворды, читают книжки, пьют сок в час дня, обедают в два и через час – разъезжаются по домам.
Мне разрешили приезжать на несколько часов и уезжать в университет, Местные прозвали «студенткой» и сетовали, что не хожу с ними гулять.
Психотерапевт предлагает лечь в больницу.
На корпоративную почту приходят задания к семинарам.
«Нет», – отвечаю я.
Я приезжала в университет после выпитой дозы антидепрессантов и нейролептиков и не могла понять, что от меня требуют и хотят, в голове не задерживалась ни одна мысль, все лекции проходили мимо. Дома я лежала и не могла пошевелиться. В груди работала каменоломня. Вскоре я не смогла выезжать на занятия ещё и потому, что начинала плакать по приезде в родные зелёные стены и не могла остановиться. Как отвечать в таком состоянии – одному Кузьминову известно.
Здесь я хочу сказать большое и честное спасибо
а) моей маме
б) моим друзьям
в) нашей учебной части и нескольким преподавателям.
Последние пошли мне открыто навстречу, разрешили месяц не появляться в университете и главное – лечиться.
Так я стала появляться в дневном стационаре на целый день.
***
Сейчас всё хорошо.
Я пью антидепрессанты, нормотимики и регулярно делаю специальные уколы. Я вернулась на учёбу и даже начала что-то понимать. Сессия закрыта, впереди – последние два месяца учёбы и диплом.
И здесь я говорю вам: не бойтесь, что с вами что-то не так, не бойтесь признаваться себе, что нуждаетесь в помощи.
Я не знаю, была бы эта статья, была бы я, если бы я вовремя или чуть позже, чем вовремя, не обратилась в ПНД. Если вы постоянно плачете, калечите себя, засыпаете и просыпаетесь с физической тяжестью в области груди – сходите к врачу. Не ждите, что пройдёт само. Если оно и правда пройдёт само – вам это обязательно скажут у врача.
Не стигматизируйте людей с психическими расстройствами: это не обязательно голоса в голове, приказывающие убивать, не Тайлер Дёрдн, засовывающий пистолет тебе в рот. Это просто особая форма мышления и чувствования.
А я больше не плачу.
Наступила ремиссия.
Текст предоставлен самим героем
