«Уйди от меня, отойди!»: ВИЧ среди российских студентов
В России лишь по официальным данным живет более 1 миллиона ВИЧ-положительных людей. Сейчас в мире объявлены две пандемии: не только коронавируса, но и ВИЧ. За первое полугодие 2020 года от обеих эпидемий в России скончалось примерно одинаковое количество человек: по данным Росстата и Роспотребнадзора, 11917 человек от COVID-19 и 14439 — от ВИЧ/СПИД. Молодежь считается одной из наиболее сексуально активных групп, что делает студентов особо уязвимыми перед ВИЧ. The Vyshka поговорила с врачом-инфекционистом и ВИЧ-положительными студентами и узнала, как живут российские студенты с диагнозом ВИЧ и с какими трудностями они вынуждены сталкиваться.
Время остановилось
Илья, студент колледжа искусств из Екатеринбурга, узнал о том, что у него ВИЧ в 18 лет, когда впервые пришел в гей-клуб. На первом этаже клуба некоммерческая организация проводила бесплатные тесты. Илья за компанию, в полной уверенности в том, что у него нет ВИЧ, сдал кровь. Через 15 минут Илья увидел результат: две полоски (две полоски при сдаче экспресс-теста на ВИЧ обозначают положительный результат. — прим. The Vyshka). Студент сразу же сделал три теста подряд — все были положительные. «Время остановилось. У меня был шок», — вспоминает Илья.
Максим, студент московского Первого меда, узнал о своем диагнозе в 17 лет, в родном Приморском крае. У Максима заболело горло, а на шее воспалился лимфоузел, поэтому врач назначил ему операцию по удалению миндалин, перед которой нужно сдать тест на ВИЧ. Максим сдал тест два раза: в государственной больнице ему сказали, что «кровь свернулась», а в частной клинике — что «машина, на которой делают анализы, сломалась». На самом деле, клиники просто перепроверяли результаты, чтобы окончательно убедиться, что у семнадцатилетнего парня ВИЧ.
Уязвимая группа
ВИЧ — это вирус, который постепенно поражает иммунную систему. На протяжении долгих лет после инфицирования человек может чувствовать себя здоровым. Если ВИЧ не лечить, он может перерасти в СПИД — состояние организма, когда он больше не способен сопротивляться болезням, — и пациент без должного лечения умирает через 6–19 месяцев: чаще всего, от туберкулеза.
«Мы все думаем, что в нашем окружении нет людей, живущих с ВИЧ. В России генерализованная эпидемия, свыше миллиона людей живет с ВИЧ. Нет людей, которые бы не знали ни одного человека, который живет с ВИЧ. Это статистически невозможно. Мы все знаем нескольких людей, которые живут с ВИЧ, просто они нам этого не говорят, так как боятся дискриминации», — говорит врач-инфекционист Николай Лунченков
ВИЧ передается в основном половым и инъекционными путями. Поэтому ЮНЭЙДС (Объединенная программа ООН по ВИЧ/СПИД. — прим. The Vyska) выделяет несколько особенно подверженных вирусу групп: мужчины, имеющие секс с мужчинами (МСМ), секс-работники, а также люди, употребляющие инъекционные наркотики. ВИЧ можно заразиться как при гетеросекуальном, так и при гомосексуальном контакте. Вероятность заразиться снижается, если пользоваться средствами контрацепции.
По оценке Николая Лунченкова, основной путь передачи ВИЧ среди студентов — половой, несмотря на то, что в целом по России основной способ заражения — инъекционные наркотики. «Конечно, среди студентов нельзя исключать наркопотребление. Просто студенты чаще употребляют не инъекционные наркотики: мефедрон, марихуану», — говорит Николай.
По словам инфекциониста, самостоятельно тестироваться на ВИЧ нужно раз в год всем людям, которые занимаются сексом. В особенности студентам: статистически, утверждает Николай, они чаще других занимаются сексом с разными партнерами — поэтому их тоже можно отнести к уязвимой группе.
Любовь не спасает от ВИЧ
По официальным данным, в 2019 году в России было проведено более 40 миллионов тестов на ВИЧ. Тем не менее, и Максим, и Илья узнали о своем статусе практически случайно, не в результате целенаправленного тестирования. Врач-инфекционист Николай Лунченков убежден, что тесты в России делают бездумно, не тем, кому нужно: «Каждый раз, как переступаешь порог медицинского учреждения, тебе делают тест. Например, за год какая-нибудь бабушка три раза госпитализировалась со стенокардией, и ей три раза сделали тест на ВИЧ. Вопрос: зачем семидесятипятилетней пенсионерке три раза делать тест на ВИЧ? Тестировать надо уязвимые группы: идти в гей-клубы; идти в депрессивные регионы, где люди, которые уже десять лет сидят на героине, никогда в жизни не сдавали тест».
Эффективная и наиболее доступная защита от ВИЧ — это контрацепция. Несмотря на то, что государство пропагандирует верность как лучшую защиту от ВИЧ, инфекционист считает моногамность плохой профилактикой:
Треть зараженных женщин — это женщины, у которых был всего один половой партнер. Это к вопросу о том, что “любовь спасает от ВИЧ”. Нет, любовь не спасает от ВИЧ. От ВИЧ спасает презерватив
У Ильи из Екатеринбурга тоже был всего один партнер — его партнер изменил ему, заразился ВИЧ и заразил им Илью, сам того не зная. Илья не стал ни в чем обвинять своего парня. Из-за переезда они расстались, но сохранили хорошие отношения и продолжают общаться. «Какая бы ни была тяжелая ситуация, я его все равно прощу», — говорит Илья.
Мысли о суициде
Когда Илья только узнал свой диагноз, он в первую очередь подумал о суициде. По статистике, среди ВИЧ-положительных людей самоубийства распространены в два раза чаще, чем среди населения в целом.
«Я не понимал, что делать: под машину бросаться или с крыши прыгать?» — говорит Илья
В детстве родители Ильи развелись, мать через некоторое время скончалась — Илью воспитывала бабушка. Когда Илье было 17 лет, он пришел к ней, встал на колени и сказал: «Бабушка, ты бы отказалась от меня, если бы узнала, что я “не такой”?» — «Голубой, что ли?» — спросила бабушка. У Ильи потекли слезы. Бабушка сказала, что будет любить его в любом случае. Так студент совершил каминг-аут.
Сообщить бабушке о ВИЧ Илье было не легче. Из гей-клуба он возвращался глубокой ночью — и позвонил ей, чтобы все рассказать. В ответ Илья услышал крики ужаса и бесконечный поток вопросов, на которые у самого Ильи ответов не было. Главный из них: «Сколько тебе осталось жить?» Когда Илья вернулся к бабушке, он настолько настолько плохо был осведомлен о ВИЧ, что боялся заразить свою бабушку. «Я боялся, что она заразится, если я порежусь или буду есть с ней из одной посуды».
Сейчас, год спустя, Илье кажется это смешным: он прекрасно понимает, как передается вирус и что, принимая таблетки, он проживет столько же, сколько и люди без диагноза.
Лекарства от ВИЧ не существует — но существует терапия, которая позволяет сдерживать вирус. При постоянном приеме препаратов вирус невозможно определить в крови — тогда можно говорить о «неопределяемой и непередаваемой» вирусной нагрузке, когда человек больше не может заразить партнера ВИЧ. В таком случае ВИЧ-положительный человек сможет прожить столько же, сколько и человек без диагноза. «Вероятно, люди с ВИЧ будут жить дольше, чем люди без ВИЧ, потому что они находятся в системе здравоохранения и постоянно обследуются. Это еще нам только предстоит узнать», — предполагает инфекционист Николай Лунченков.
Чтобы жить
Люди с ВИЧ в России нередко подвергаются дискриминации со стороны окружающих или даже медицинских специалистов. Николай рассказывает, как пять врачей-проктологов отказывались лечить его пациента, как только узнавали, что у него ВИЧ. Затянувшаяся таким образом болезнь крайне негативно сказалась на здоровье человека.
Дискриминации ВИЧ-положительные люди подвергаются и на бытовом уровне: их стесняются, их увольняют, боятся здороваться с ними за руку и обниматься, пить с ними из одной кружки. Илья рассказывает, как он сообщил о своем статусе парню, с которым у них завязывались отношения. Партнер ошарашенно крикнул: «Уйди от меня, отойди! Почему ты сразу же не сказал?!». Илья взял себя в руки и спокойно рассказал про контрацепцию и средства защиты — и парень успокоился.
Как только Илья узнал о своем статусе, сотрудник некоммерческой организации «Чтобы жить», которая проводила бесплатные тесты в гей-клубе, посоветовал ему обратиться в СПИД-центр. Организация «Чтобы жить» помогает людям с ВИЧ, дает консультации, проводит группы, в которых ВИЧ-положительные люди могут анонимно выговориться и поддержать друг друга.
Илья начал получать бесплатное лечение от екатеринбургского СПИД-центра, которое, согласно закону, должны получать все ВИЧ-положительные люди. Сейчас он принимает три таблетки в день. Илья понял, что ВИЧ-положительный статус — это лишь маленький «плюсик», который никак не ухудшает качество жизни. «Я нашел много реальных плюсов своего положения. Я стал более грамотно и ответственно относиться к личной гигиене, к распорядку дня. Я более щепетильно отношусь к еде, правильно питаюсь».
Чтобы получать бесплатные лекарства, положенные людям с диагнозом ВИЧ, необходимо быть прописанным в районе, в котором находится СПИД-центр. Так, Илья однажды столкнулся с угрозой перестать получать лекарства из-за того, что он остался без прописки. Когда до руководства колледжа дошли слухи, что студент посещает гей-клуб, в образовательном учреждении созвали дисциплинарное собрание и приняли единогласное решение выселить студента из общежития. Илья остался без прописки, без жилья и с таблетками ровно на месяц.
Илья переехал к отцу, но тот, несмотря на уговоры, не прописывал Илью в квартире.
Сейчас Илья подрабатывает в магазине кассиром, но стремится к музыкальной карьере: «С детства я знал, что я не могу жить без музыки. Это единственное, что поддерживает меня. Я живу на сцене, я очень счастлив, когда зрители испытывают эмоции, когда слушают меня. Я понимаю, что через музыку я делаю мир лучше». После колледжа, где Илья учится на эстрадного певца, он планирует переехать в Москву или Петербург и получить высшее музыкальное образование.
Происки дьявола
Максим вырос в Приморском крае, сейчас учится в Первом меде в Москве. Максим тоже заразился ВИЧ от своего парня. Тот настаивал на сексе без презерватива, а Максим согласился. Через несколько лет до Максима через местные гей-группы ВКонтакте дошли слухи, что тот парень знал о своем диагнозе и специально заражал окружающих. Максим отказывается об этом думать: «Не знаю, насколько это правда. И не хочу знать. Если это правда, то пусть он сдохнет».
После тех нескольких недель, когда Максим не мог выяснить свой статус из-за того, что «кровь свернулась» и «машина сломалась», ему позвонили из частной клиники. Заместитель директора попросил Максима лично с ним встретиться: сотрудник больницы достал скомканный листочек с результатами и протянул его студенту — там был положительный результат теста на ВИЧ.
Максим принял новость удивительно спокойно. Студент вспоминает, что в тот период жизни он переживал депрессивный эпизод, а потому диагноз показался ему «всего лишь еще одной проблемой». Максим сразу же начал думать, как сообщить об этом родителям, решил ничего им не говорить и договориться со СПИД-центром, чтобы его приняли без родителей. Этому не суждено было сбыться: в это же время, пока Максима не было дома, к родителям пришел участковый врач из поликлиники и сообщил им результаты анализов.
«Это было больше похоже на тихую войну: с одной стороны сидела мама, с другой — папа, с третьей — я. Я мог бы сказать, что я занимался сексом с девушкой и она меня заразила. Но мама явно догадывалась о моей ориентации. Родители могли спокойно залезть в мои переписки с партнерами или увидеть какие-то фотографии. Я понимал, что ложь в этой ситуации вряд ли поможет, поэтому сказал прямо, что занимался с сексом с парнем», — рассказывает Максим.
Мать Максима очень религиозна, поэтому подумала, что «за содомию бог ниспослал наказание в виде ВИЧ» и говорила, что в него вселился дьявол. Такие речи Максим слышит и сейчас. Отец Максима спросил: «А ты не мог хотя бы презерватив надеть?», бросив вслед гомофобное оскорбление, «гомик» или «пидор». Максим боялся, что будет хуже: отец регулярно прибегал к физическим методам наказания и часто поднимал руку на старшего брата Максима.
Согласно закону, медицинские учреждения обязаны сообщать родителям о ВИЧ-статусе несовершеннолетнего. Инфекционист Николай Лунченков выражает сожаление по этому поводу: «Стоит отменить данное правило. Если человек способен заниматься сексом в 17 лет, то какая разница между семнадцатилетним и восемнадцатилетним? Никакой». Помимо врачей, инфекционист советует рассказывать о своем статусе друзьям или родителям, если пациенту действительно нужна поддержка и человек уверен в адекватной реакции:
Некоторые родители, узнав о статусе ВИЧ, нарисуют в голове страшную картинку своего ребенка в образе Фредди Меркьюри, умирающего от СПИДа. И тогда ребенок будет заниматься не своей проблемой, а заботиться о том, чтобы мама пришла в себя
Если нужна психологическая поддержка, можно обратиться в некоммерческие организации (например, благотворительный центр LaSky. — прим. The Vyshka), куда можно прийти и получить консультацию по теме.
Одна и та же девочка
В краевой СПИД-центр Максим поехал с матерью. Всю дорогу во Владивосток они молчали. Первый этап в СПИД-центре — пройти психолога. Максим рассказывает: «Мне сделали тест на тревожность: нужно с закрытыми глазами вытянуть руки — и по тому, насколько сильно они дрожат, врачи определят твой уровень тревожности. Психолог заявил: “Что-то большая у вас тревожность!”. Ну, конечно, большая! Тут с одной стороны психолог, с другой — мама, и вообще мы *** (черт возьми — прим. The Vyshka) в СПИД-центре. Моей маме психолог посоветовал глицин перед сном, чтобы и она сильно не беспокоилась.
Врачи задавали какие-то ужасные вопросы: “Ты не знаешь, как это могло случиться? Принимал наркотики внутривенно? Занимаешься сексом? Когда занимался сексом, человек был какого пола: мужского или женского?” Очень неловко, что все это происходило прямо при моей маме».
Максим не хотел ничего рассказывать и соврал, что его партнером была девушка. Одна медсестра начала закидывать парня вопросами: «А с кем ты занимался сексом? А ты не знаешь, как ее зовут? Ее же можно найти! Ты знаешь, столько мальчиков того же возраста приходили с ВИЧ! Я уверена, это одна и та же девочка всех заразила!».
ВИЧ-положительным людям в России по закону положено бесплатное лечение. Однако с его получением возникают большие трудности — из более чем миллиона инфицированных ВИЧ в России терапию получают всего лишь около 600 тысяч. По регламенту ВОЗ, терапию необходимо назначать сразу после обнаружения ВИЧ. По словам инфекциониста Николая Лунченкова, в России же во многих регионах ВИЧ-инфицированные до сих пор начинают получать лечение, только когда их иммунный статус упадет ниже 350 клеток (чем выше количество клеток CD-4, тем выше иммунный статус, и тем больше эти клетки уничтожают бактерий, вирусных частиц и грибков. — прим. The Vyshka), то есть когда ВИЧ в скором времени может перерасти в СПИД.
Максиму назначили терапию, хоть клеток у него было больше 350. Парень считает, что ему «повезло», что он был несовершеннолетним и лечение ему назначили сразу. Иначе бы пришлось ждать, пока иммунный статус упадет еще ниже. За лечение Максим не платит. Если бы он покупал лекарства сам, то это обошлось бы в сорок тысяч в месяц.
Инфекционист считает ситуацию, когда лечение получает лишь около половины инфицированных людей, неприемлемой, потому что вирус продолжает распространяться. И Николай, и герои материала связывают это с хроническим государственным недофинансированием.
«Процесс», Ф. Кафка
Еще большие проблемы с получением лечения у Максима начались, когда он переехал в Москву. В июле, перед поступлением, Максим выписался из приморского СПИД-центра, и ему выдали лекарства на три месяца. За эти три месяца парень должен был прикрепиться к СПИД-центру в Москве. Абитуриент понял, что для этого ему нужно было получить временную регистрацию в общежитии университета, куда он поступал.
В сентябре Максим стал студентом Первого Московского государственного медицинского университета имени Сеченова и получил общежитие в Москве. Лекарств хватало только до конца месяца. На оформление временной регистрации ушло чуть больше недели. Когда Максим получил ее, он пошел в московский СПИД-центр. Там ему ответили, что регистрироваться в центре нужно через Департамент здравоохранения. В Департаменте попросили предоставить выписку из прошлого СПИД-центра. Максим не получил выписку в прошлой клинике, потому что в Приморье ему объяснили, что существует федеральная база, где есть данные обо всех пациентах. Оказалось, никакой базы на тот момент уже не существовало: сотрудники Департамента сообщили Максиму, что ее закрыли.
Тогда Максима попросили написать «объяснительную» и ждать ответа от Департамента здравоохранения. Ответного письма парень ждал полтора месяца. Когда, наконец, лично глава департамента подписал письмо с разрешением встать на учет, Максим пошел со всеми документами в СПИД-центр. Там ему сказали, что не могут поставить его на учет, потому что нужно было поставить еще одну печать и подтвердить, что полис ОМС действителен в Москве.
«Я вышел из СПИД-центра и начал плакать. В голове вертелось только: «*** (черт возьми — прим. The Vyshka), как же я устал. Почему меня нельзя просто поставить на учет». У меня безостановочно текли слезы, и я стал смеяться от того что я ни разу не плакал из-за этой *** (происходящего — прим. The Vyshka), вообще из-за того, что у меня ВИЧ, а тут из-за какой-то печати меня просто прорвало».
Лечение Максиму назначили только в конце октября. Из-за бюрократии парень месяц не принимал терапию. Позже выяснилось, что за этот месяц его вирусная нагрузка возросла, а иммунный статус упал. Не принимать лекарства опасно, потому что может выработаться резистентность к препарату. «Если бы я не возобновил терапию, моя жизнь закончилась бы, скорее всего, где-то через лет восемь», — говорит Максим.
Николай Лунченков, сам в прошлом работавший врачом в московском СПИД-центре, подтверждает, что работа московской системы здравоохранения в области ВИЧ налажена очень плохо. Врач-инфекционист критически относится к тому, что для получения лекарств в Москве нужна регистрация: «Это абсолютно варварская, бесчеловечная позиция. Поэтому рекомендую всем москвичам, которые знают, что у них ВИЧ, сделать регистрацию по Московской области и встать на учет в областной центр, где СПИД-центр лучше».
Плачевное состояние московского СПИД-центра подтверждает и Максим: «СПИД-центры все раз***анные (разбитые, — прим. The Vyshka), люди там грустные, информация устаревшая. Тебе с серьезным лицом предложат буклет, где написано «Лучшая защита от ВИЧ – это верность!»
Инфекционист отмечает, что в российских регионах служба ВИЧ налажена лучше, чем в Москве. Среди лучших регионов по борьбе с ВИЧ Николай Лунченков называет Московскую область, Санкт-Петербург и Ленинградскую область, Красноярск, Иркутск, Челябинск и Екатеринбург.
Это подтверждается словами Ильи, прикрепленного к екатеринбургскому СПИД-центру. «Сотрудники очень хорошие, они прекрасно понимают, с какими людьми работают. В этом центре все очень грамотно, четко и при этом очень вежливо».
В московском общежитии Максиму временную регистрацию дали лишь на год. По его истечении парню нужно было снова ее получать и заново оформлять весь пакет документов. В итоге регистрацию на шесть лет в своей квартире Максиму сделал один взрослый мужчина c женой и ребенком, с которым студент познакомился в Hornet (приложение для гей-знакомств — прим. The Vyshka).
«Когда моя регистрация у этого мужчины закончится, я, наверное, куплю регистрацию по Московской области. Потому что СПИД-центр там лучше», — говорит Максим.
Не прикасайся ко мне
В Хорнете у Максима открыто указан положительный ВИЧ-статус. Максим говорит, что «в Хорнете вообще много ВИЧ-положительных. Пользователи реагируют по-разному. Один раз незнакомец написал: “Зачем ты живешь? Я бы не смог жить, зная, что скоро умру”».
Чаще встречается адекватная реакция. Пользователи приложения пишут, что им не важен диагноз, и планируют свидания. «В итоге мы занимаемся сексом, а на следующий день мне пишут: “Я так не могу. Когда мы занимались сексом, я думал только о ВИЧ. Нам не стоит общаться”», — вспоминает Максим.
В университете свой ВИЧ-статусе Максим скрывает и делится им только с несколькими ближайшими друзьями. «Не рассказывать друзьям сложно. С фактом наличия ВИЧ в жизни связано довольно многое: романтические и семейные истории, документы. Сложно при общении постоянно думать, о том, что можно говорить, а что нельзя». Парень все равно боится осуждения и неприятия — даже в медицинском вузе, где тему ВИЧ досконально разбирают на парах. О своем ВИЧ-статусе Максим рассказывал только четырем одногруппницам.
Максим старается не придавать большого значения своему статусу: «Нужно просто жить дальше, — говорит Максим и надеется рассказать о своем статусе все большему числу людей. — Очень легко жить, когда не нужно ничего скрывать». Илья, осмысляя свой опыт, признается, что начал более по-взрослому относиться к жизни. Сейчас он занимается волонтерством: оказывает помощь людям, которые узнают о том, что у них ВИЧ, и проводит экспресс-тесты на ВИЧ в екатеринбургском клубе Fame — том самом, в котором он больше года назад сам узнал о своем положительном ВИЧ-статусе.
Текст: Михаил Кан
Иллюстрации: Алевтина Мигель
Редактор: Анастасия Ларионова
