Я купила Уголовный кодекс, и тут стало интересно
В Москве не так уж и много организаций, которые могут объяснить, как себя вести на митингах и что делать, если твои права нарушены. Одна из таких – «Открытая Россия», правозащитный проект которой курирует бывшая студентка юридического факультета питерской Вышки Полина Немировская. Поговорили о ее деятельности, взглядах на жизнь и о различных особенностях России
Полина Немировская
Координатор правозащитного проекта «Открытой России».
Факультет: юридический, ВШЭ СПБ
От мыслей о журналистике до работы в «ОР»
Мне всю жизнь говорили, что из меня выйдет хороший журналист, писать у меня всегда получалось. Но я думала, что юриспруденция – это настоящий диплом и, если что, я смогу пойти работать в эту сферу. Не нотариусом, конечно, потому что для этого надо платить большую взятку, а, например, адвокатом.
После первого курса я была на стажировке в какой-то окологазпромовской организации, где мы занимались бумажной работой, а мне давали кататься на мерседесе. Я понимала, что, если в чем-то подобном остаться, наверное, я просто стану богатой и все.
Но я же не Дональд Трамп, мне не нужно быть богатой ради того, чтобы быть богатой
Еще в 13-14 лет у меня был юношеский романтизм, и мне хотелось свои таланты направить на пользу обществу.
В детстве бабушка с дедушкой всегда говорили, что если интересоваться политикой, то тебя посадят. Тогда я решила: «Окей, меня посадят, а значит нужно подготовиться». Я купила Уголовный, Уголовно-процессуальный и Уголовно-исполнительный кодексы, и тут стало интересно.
Я очень боюсь, что мне станет скучно. Одно время я работала в районном суде в Питере, когда я уволилась, я пришла, легла на диван и не вставала три месяца. Потом поняла, что жить так нельзя и нужно все время чем-то заниматься. Пока ты молод, надо направлять энергию на помощь тем, кто не может помочь себе сам. Так я дошла до правозащиты: мне это интересно, и это помогает людям.
Вышка и образование в России
Сейчас я уже шестой год пытаюсь закончить свое обучение. Мне кажется, что в питерской Вышке лучший юрфак в стране. Конечно, есть МГЮА и юрфак СПбГУ, но мне это не очень интересно, думаю, что в СПбГУ все за взятки.
На нашем факультете потрясающий преподавательский состав, несмотря на то, что бывшая декан не разделяла идей феминизма, из-за чего на нее все жаловались. Теперь её уволили, декан там новый. Нам очень повезло, что в Питер перевезли Конституционный суд. К нам приходят преподаватели из аппарата суда и они всегда супер. Одно время я переписывалась с Гаскаровым (активист антифашистского движения – прим. The Вышка), который сидел по Болотному делу, и он задавал много вопросов. Тогда я шла на пару к преподавателю по уголовному праву из КС и говорила: «Здрасьте, у меня вот товарищ сидит, и у него вопросы, давайте ему ответим».
Я никогда не собиралась ехать за образованием за границу, хотя была такая возможность. В целом, я не думаю, что ситуация у нас сильно отличается от того, что есть на Западе, но в плане качества знаний есть свои особенности. Где-то они слегка устаревшие, а где-то подаются в совершенно хамской форме, потому что люди с Советского Союза и царских времен привыкли, что всех можно розгами бить и ставить на горох. Но даже в таких условиях, если человек хочет учиться, то научится всему на практике.
Что касается школьного образования, в Америке оно гораздо круче: мы по обмену от школы ездили на 2 недели в Коннектикут, я пришла на урок биологии и подумала: «Почему от меня 5 лет скрывали, что это интересно?».
Правозащитная деятельность
Тут во всем опять виноваты дедушка с бабушкой. Не надо было при мне слушать «Эхо Москвы» на кухне, тогда, может быть, я бы стала нормальным человеком
Но я – ребенок, воспитанный либеральной пропагандой. Помню, как в 13 лет звонила Матвею Ганапольскому в эфир и что-то комментировала как слушатель.
В «Открытую Россию» я попала случайно. Оппозиционная тусовка достаточно маленькая, и в «ОР» меня позвала Маша Баронова. Помню, как 29 декабря 2012 года я лежала дома под одеялом в Питере и все было хорошо. Потом брату Навального вынесли приговор, и мы сорвались и уехали всей квартирой в Москву. На Манежной площади был митинг в его поддержку. Мы вышли на площадь, на улице –25, я была вся в черном, с барсеткой и фаерами. Людей становилось все меньше, осталось человек тридцать или сорок. Мы сидели в большом декоративном шаре на Манежной площади. У кого-то все еще были надежды, что к утру кто-нибудь придет, что-нибудь случится, потому что нельзя просто так сажать людей. Ничего не произошло, утром нас просто всех забрали в отделение.
Помощь задержанным после митингов
Мы занимались помощью задержанным на митингах, помогли более 800 людям из задержанных 12 июня, 26 марта и 29 апреля. Примерно 400 из них вышли из отделения полиции без протоколов – у них нет никаких юридических ограничений от дальнейшего участия в митингах. Кроме того, мы защищаем людей по уголовным делам.
Перед митингом нужно убедиться в том, что большая часть тех, кто туда собирается, в курсе, что там надо делать, когда их всех свинтят. Каждый раз это наступает неожиданно, до последнего никто не думает, что будет массовое винтилово. Например, 26 марта я вообще ничего не собиралась делать, сидела у бабушки на даче и по телефону всем отвечала: «Паспорт не давайте, пальчики не катайте». Я была уверена, что на Тверскую никто особо не придет, отдала инструкцию и попросила ее везде разослать, указала свой номер телефона. В итоге это был ужас: мне звонили 13 часов подряд. Когда начинается такой шквал, работает наш штаб помощи задержанным, там не только «ОР», но и активисты Каца и люди из штаба Навального. Кто-то принимает заявки, вносит людей в базу, отзванивает адвокатов… Одновременно идет фандрайз, потому что адвокаты оплачиваются из тех денег, которые мы собираем в интернете. Дальше либо все выходят, либо всех судят. Когда всех судят, нужно, чтобы один человек был в суде, и некоторое количество адвокатов с ним.
Важная часть работы – это фандрайз, потому что иначе ничего не будет. Обычно на 4-5 день все думают, что все закончилось, а это не так: начинаются апелляции в суде, заседания откладываются. Поэтому фандрайз происходит тогда, когда все в аду, люди отвечают на пять звонков одновременно, при этом освещая весь процесс в соцсетях.
Ловец покемонов
Помню недавнюю историю про Соколовского, которого осудили по 148.1 УК РФ. Эта статья нарушает законы логики, юриспруденции и теологии. Это бред! С точки зрения логики, если есть закон об оскорблении чувств верующих, то где закон об оскорблении чувств всех остальных? У них что, нет чувств? К тому же, меня волнует еще один вопрос. Согласно законодательству, никто не может быть осужден за одно и то же преступление дважды. Следователь Ленинского района Екатеринбурга вынес постановление, Соколовского осудили, а потом, допустим, Соколовский умер и попал на Страшный суд. Его будут судить повторно? Или следователь Ленинского района отчитался за Святого Петра?
Меня очень сильно волнует, как это согласуется, и считается ли, что Бог наделил полномочиями следователя Ленинского района
Политика
Я считаю, что из всех упырей российского правительства, Медведев – далеко не самый большой упырь, тем не менее, у Навального получилось каким-то образом нащупать раздражение, повисшее в обществе, и катализировать его именно на Медведева, потом на Усманова.
В целом, когда люди куда-то выходят – это хорошо. Кто-то потом разочаруется, для кого-то это обернется последствиями, выговорами на учебе, некоторые, к сожалению, заканчивают в СИЗО – важно, чтобы люди начинали думать.
Мне очень странно, когда Навального обвиняют в том, что из-за него садятся люди. Они садятся не из-за него, а из-за того, что их сажают следователи и суды
Но, возможно, сейчас вырастет поколение, которое что-то изменит. Мне 21 год. Меня успокаивает, что я, скорее всего, доживу до того момента, когда в стране что-то поменяется.
Участие в избирательных кампаниях
Я участвовала в ряде избирательных кампаний: у Навального в 2013 году, потом уехала к Немцову в Ярославль, мы там организовывали встречи во дворах. Еще была отдельная история с Машей Бароновой.
У кого-то в «ОР» возникла идея, что если Маша пойдет на выборы, то будет прикольно. Началась кропотливая работа, нам много кто помогал. В феврале был написан огромный план, а когда мы начали собирать подписи, то вообще забыли про его существование. Собрать 15 тысяч подписей в ЦАО – практически нереальная задача, так как это должны быть люди, которые здесь прописаны. Встретить летом на улице человека, который прописан в ЦАО, носит с собой паспорт, и желает поделиться своей подписью? Такого надо еще найти. Мы много чего придумывали, например, люди боялись давать паспорт, и мы решили разослать 100 000 листовок с паспортом Бароновой, в каждый ящик. И нам начали звонить и отвечать.
Это было очень изматывающе, мы боялись ничего не успеть. Последние четыре дня, когда мы все собирали, не было известно, есть ли у нас эти необходимые 15 000, потому что каждый день люди продолжали выходить на сбор. Возникла неразбериха в данных, их нужно было проверять по базам, смотреть не дубль ли это, ЦАО ли это и так далее. Плюс, на каждом подписном листе, Маше нужно было поставить подпись, инициалы и дату.
Последнюю папку мы сшивали уже в машине, когда ехали в ТИК, типа за три минуты до закрытия сдачи подписей, а потом просто три дня спали
Саму кампанию после регистрации можно было провести лучше, но мы набрали 8% — это мало в целом, но много для стартового результата.
Проблемы и особенности России
В России совершенно идиотская тенденция: если что-то нам не нравится, нужно всех посадить и больше всего запретить, и других вариантов решения проблем в принципе никто не рассматривает. Террористы пользуются Телеграмом – давайте закроем Телеграм, люди танцуют в церкви – давайте введем новую статью, никакой мягкой силы нет. Таким образом у нас плодятся зеки и никто не понимает, почему мы уже 18-й год должны с этим жить.
У нас еще осталась такая неприятная тенденция: как только появляется что-то хорошее, что никто не контролирует, – приходит злой начальник и говорит «не положено». Раньше в России были классные техно вечеринки. Несмотря на то, что я уже давно в такие места не хожу, потому что состарилась и не хочется, как-то раз сходила на очень модное техно в Лондоне. Я стояла и думала: «Ребята, это несерьезно, приезжайте в Москву». А сейчас убили на корню и Арму, и Outline, теперь они только в Европе делают свои мероприятия и все. Так каждый раз.
Упущенная возможность
Помню один ужасный случай. Летом 2014 года Маша Алехина из Pussy Riot прислала мне сообщение: «Привет, Полина, а ты умеешь петь?» – я подумала, сейчас идти в храм, потом сидеть, ну нет, кому это надо. А потом выяснилось, что Маша Алехина хотела меня позвать сниматься с ними в «House of cards». Теперь это самое большое упущение в моей жизни. Но петь я правда не умею.
Если бы я стала президентом?
У меня есть политический и скучный ответ. Политический – в первую очередь я бы отменила 282 и 228. А скучный – села бы и провела большую административную реформу, чтобы было больше полномочий на местах, больше ответственности. Когда всем на все плевать и все решается тогда, когда вы звоните Путину на прямую линию, – тут ни у людей нет стимула что-то делать, ни у чиновников.
Я бы не хотела одна железной рукой всем управлять, просто потому, что хочу еще периодически спать и есть, наряды всякие выбирать. Важно учить людей ответственности, президент должен оставаться гарантом Конституции, а институты должны превратиться в институты. Если в 18-м году мы случайно выберем другого президента, если построим институты, которые еще и после него работать будут, тогда правда что-то изменится, мы что-то оставим на будущее.
Нельзя прийти к власти, надавать всем по рукам, отучить воровать, потому что ты такой прекрасный. Это все замечательно, очень интересно, но так не работает
Мой совет подрастающему поколению
Не верить даже тем, кто вам очень нравится, особенно это касается политиков, все подвергать сомнению, и при этом понимать, что перемены в стране – тяжкий труд каждого. На самом деле не верь, не бойся, не проси. Лучше, чем группа «ТАТУ» я сказать не могу.
Автор: Ника Бережная
Фотографии: Виктория Мазитова
