Невидимая Вышка: Заботиться обо мне стало некому
Героиня «Невидимой Вышки» три года прожила в детском доме. Она рассказала, как там оказалась, почему сбегала из приемных семей и какие государственные льготы получает.
Дисклеймер
«Невидимая Вышка» — это рубрика, посвященная табуированным проблемам, с которыми сталкиваются студенты. Материалы рубрики — монологи героев о необычном или сложном жизненном опыте — не отражают позиции редакции. Обычно в «Невидимой Вышке» представлены истории студентов ВШЭ, но сегодня мы решили расширить географию. Героиня материала — студентка кубанского провинциального вуза.
Мать
Моя биологическая мать училась в техническом колледже до того, как повстречала на свою голову моего отца. Она забеременела, они говорили о свадьбе, о создании полноценной семьи, и все было хорошо до первого УЗИ. Когда этот мужчина узнал, что будет девочка, а не мальчик, он ушел.
Как по мне, это был просто предлог, чтобы свалить. Спустя некоторое время я узнала, что он женат, у него новая семья и трое детей
Уход отца стал поворотной точкой для матери. Она начала пить, «гулять» с неизвестными мужчинами и принимать тяжелые наркотики.
Единственный раз мать пыталась заняться моим воспитанием и научить меня вязать спицами. Я хотела освоить это мастерство, чтобы в гардеробе появилась новая кофточка. Эта женщина была нетерпелива и вспыхивала по щелчку пальцев. У меня не получалось держать спицы правильно и набирать петли, и тогда мама психанула. Она резко взяла спицу и попыталась воткнуть ее мне в руку, но попала между пальцами. Я испугалась и убежала.
Бабушка
Мной занималась родная бабушка. До дошкольного периода я могла читать, знала английский алфавит, считала до ста, складывала и вычитала. Бабушка всегда видела, какое отношение у матери ко мне, она не хотела, чтобы я видела пьянки и драки.
У бабушки было четверо детей: старший сын Игорь, сестры-близняшки Нина и Наташа, моя мать, младший сын-колясочник Леша. Дедушка был летчиком, погиб во время крушения самолета, поэтому бабушка воспитывала детей одна.
Как-то Игорь ******* (украл) что-то у соседей и отсидел полтора года в тюрьме. Потом он вернулся, и тогда впервые появился Олег, мой биологический отец. Намечалась грандиозная пьянка. Приехала моя мамаша и почти сразу куда-то пропала вместе с Олегом. Я стала ее искать, потому что сильно беспокоилась за нее. Зашла я в сауну и застала мать вместе с отцом.
Олег приехал только для того, чтобы ****** (заняться сексом) мамашу, бухнуть и сказать мне, что я красавица. Фраза звучала в стиле а-ля «меня не было 7 лет, надо как-то загладить свою вину»
Однажды Игорь перепил. Бабушка пыталась забрать у него водку, но он случайно разбил бутылку об холодильник. Я сидела в спальне под одеялом и видела происходящее, но не выдавала себя, потому что мне было страшно. Когда бутылка разбилась, Игорь схватил несколько осколков и ударил бабушку в шею. Так мой родной дядя убил собственную мать за бутылку водки.
Тетя
Заботиться обо мне стало некому, поэтому соседи обратились в органы опеки. Меня отвезли в инфекционное отделение перед тем, как определять куда-то. Либо в приют, либо в семью. В моем случае — стопроцентный приют, потому что найти семью так быстро не могут. Приют — это временное пристанище. Обычно дети попадают туда еще маленькие, подверженные психическим изменениям. С учетом этого им стараются создать максимально комфортные условия и найти семью, но если ребенок находится в приюте дольше месяца, то отправляют в детский дом.
После того, как я оказалась в приюте, матери сначала дали условие, что она принесет справку от нарколога, перестанет пить, устроится на работу, и меня отдадут обратно ей. Мама слезно просила, чтобы меня не отдавали ни в какую другую семью. Она обещала, что исправится, но этого не произошло, и ее лишили родительских прав.
По сути, кроме Игоря, который сидел в тюрьме, из прямых родственников оставалась только сестра-близнец мамы — Нина. Она взяла меня к себе, и я прожила у нее год и три месяца. Это был сущий ад!
Тетя хотела от меня избавиться, потому что я мешала ей строить собственную жизнь, но веских оснований привести меня обратно в приют у нее не было. Если бы Нина это сделала, то тогда бы к ней было много вопросов по поводу воспитания ее родных детей. Если сбегаю оттуда сама, то можно было это оправдать тем, что я психопатка, невменяемая и вообще могу причинить вред ее родным детям. Первое время опека очень сильно следила за семьей. Когда внимание стало не таким пристальным, спустя пару месяцев, они начали меня бить.
Я сбегала от них дважды. Она должна была прийти в приют, ведь если бы не пришла, то не выполнила бы прямые обязанности опекуна. Второй раз я сбежала ночью на элеватор, было страшно и темно. Там была какая-то лесопосадка, и рядом находился автомобиль, который выглядел как шатающийся запотевший аквариум. В машине люди занимались сексом, я постучала и попросила их отвезти меня в опеку. Тогда Нина еще не приехала, и я слезно умоляла не отдавать меня ей. Она пыталась обвинить во всем меня, но побои говорили об обратном. Меня не отдали. И снова в больницу, а из больницы — в приют.
Первые семьи
В приюте я не чувствовала себя дискомфортно. Мне никогда не было сложно адаптироваться. Я была слишком общительным ребенком. Новая обстановка не вызывала ни стресса, ни волнения. Я везде себя чувствовала как рыба в воде. В приюте меня впервые взяла на выходные семья, но они меня вернули, потому что я оказалась для них гиперактивной. За субботу и воскресенье съела около ста глазированных сырков, пробежала по всему дому, поиграла во все настольные игры и пропела наизусть песню Ахры «Карие глаза». Они меня вернули и взяли девочку помладше.
Потом меня заприметила женщина по имени Наташа. Она и ее муж решили взять девочку из приюта, потому что у них уже было два родных сына, но дочка все никак не получалась.
Наташа общалась с подругой моей биологической матери. И эта подруга как-то сказала, что в школе я курила после физкультуры со старшеклассниками. Я пыталась отрицать это, но мне, конечно же, не поверили, потому что однажды я уже подорвала к себе доверие. В наказание Наташа купила пачку «Беломора» и заставила меня жевать эти сигареты.
После этого я не старалась быть хорошей. Сергей, ее муж, намекал ей, чтобы меня сдали обратно, потому что ему не нравилось, что Наташа уделяет мне слишком много внимания.
У Наташи была ужасная истерика. Она даже просила свою мать переехать, чтобы я жила с ней. Но не было другого выхода, Наташа ссорилась с мужем, а если бы семья распалась, меня бы все равно отдали в приют. Дети под опекой не могут жить в неполных семьях. Решение было принято. В этот раз меня не стали оставлять в приюте и сразу направили в детский дом.
Детский дом
В детском доме в основном все дружелюбные, было пару уникумов, но они есть везде. К новеньким обычно слегка враждебно и недоверчиво относятся, но меня быстро все полюбили. Когда я видела новеньких, то в первую очередь мне было их жалко.
Мне повезло с детским домом. Качественная еда и одежда. Какая-то царапина, и тебя сразу ведут к доктору, даже если просто палец порезал. У нас были карманные деньги, их давали каждый вторник по 140 рублей. Владимир Ильич, директор детского дома, выдавал их из собственного кармана. Кто-то копил деньги на телефон, кто-то тратил. Раз в неделю нас выпускали погулять максимум на час, младшие гуляли с воспитателем.
Утром нас будили, мы все вместе завтракали и толпой шли в общеобразовательную школу. Учителя не скрывали от наших одноклассников, что мы из детского дома. Я не чувствовала к себе особого отношения, презрительных взглядов или насмешек.
Приемная семья
Когда мы жили в детском доме, к нам приезжали фотографы для того, чтобы разместить наши портреты в базе данных детей, которые ищут семью. Мама нашла меня именно там. Она давно хотела себе девочку. У них с папой было трое своих сыновей, а вот девочка не получалась.
Она пошла к знакомому, потому что собственного компьютера у нее не было. Вместе они открыли реестр, смотрели детей, и тут он заметил мою фотографию и сказал, что мы очень похожи. И, как говорят, любовь с первого взгляда. Ей было все равно, где я нахожусь. Хоть в Заполярье, мама поехала бы куда угодно, а папа бы поддержал.
Я хорошо помню первую встречу. У моей подруги был день рождения, и мы рисовали плакаты с пожеланиями. Тогда я увидела, что поднимаются какие-то люди с заместителем директора по воспитательной работе. Меня позвали. Объяснили, кто это, и сказали, что они хотят познакомиться.
Мы прошлись по территории, в магазин съездили, поговорили, а под конец я спросила их: «Могу ли я называть вас мама и папа?»
В семью меня приняли. Я быстро завела друзей. Никто не тыкал в меня пальцем, хотя иногда меня пытались задеть, но меня это не цепляло. Я же не больна, у меня не рак и не ВИЧ, я обычный ребенок.
Льготы
Я получаю определенные выплаты от государства. Во-первых, выплачивают пособие. Оно дается на одежду и на еду, его платят до 23 лет, при условии, что после школы ты сразу идешь в вуз. Во-вторых, платят пенсию по потере кормильца.
Если ребенка принимают в семью на правах родного сына или дочки, то он лишается всяческих льгот. Меня не удочерили, а взяли под опеку, поэтому у меня они сохранились. При поступлении в университет у меня был другой конкурс — квотников. К ним относятся сироты и инвалиды. Кто больше набрал баллов по ЕГЭ — тот и поступил. Переступать или переводиться на другие программы нельзя — теряешь льготы. У меня был только один шанс.
Стипендия довольно большая. Платят от 15 тысяч и выше, все зависит от оценок. Плюс сейчас я девятая в списке на получение квартиры. Когда я ее получу, то через какое-то время наконец-то смогу выйти замуж. Можно, конечно, и раньше официально оформить отношения, но тогда я лишусь права на жилье, потому что у моего будущего мужа есть собственность.
Одногруппники
У меня никогда не было недопонимания с одногруппниками. Да, они видели, что я из другого списка, но их это не волновало. Большинство даже не догадывалось, что я из приемной семьи, но если в разговоре с ними доходило до темы детского дома, то я рассказывала без зазрения совести, а они относились ко мне как к обычной.
Ведь неважно, из детского дома ты или из цельной семьи — важно, какой ты человек
Текст: Мария Паули
Редактор: Константин Валякин
Оформление: Яна Ли
