Шесть монологов о 2020
Когда личные итоги уже подведены, можно взглянуть шире и понять, каким ушедший год стал для шести различных сфер, так или иначе связанных с университетской повесткой — это наука, образование, солидарность, правозащита, искусство и акционизм. Имена некоторых наших героев стали знаковыми в 2020 году и часто появлялись в заметках и материалах СМИ, другие же, просто делая свою работу, смогли прочувствовать все тенденции и изменения конкретной сферы.
В период пандемии и локдауна часть социальной ответственности, возложенной на государство, взяли на себя благотворительные проекты и близкие к ним по духу инициативы. Их появление и открытие, а также ощущение в обществе солидарности и важности помогать друг другу стало одним из самых ярких итогов 2020 года. Рассказать о том, чем отличались благотворительные проекты и с каким давлением и бюрократическими трудностями они сталкивались, мы позвали Стаcа Топоркова, пресс-секретаря «Команды Жукова» и одного из координаторов проекта #взаимопомощь.
Когда еще не появилась #взаимопомощь, мы решили, что поодиночке впишемся в какие-то благотворительные проекты, чтобы помочь москвичам с питанием во время самоизоляции. Неделю потратили на ресерч. По своим каналам пробивали, как в Москве работает проект Общероссийского народного фронта #МыВместе. Это было похоже на курьерскую службу наподобие Delivery club или «Яндекс.Еды»: любая бабушка могла позвонить, и ей за ее деньги доставляли продукты. Но это не решало проблему бедности, которая усугубилась в период пандемии: некоторые пенсионеры не работали и лишились возможности зарабатывать.
Мы изучали и другие аналогичные проекты. Например, #ЯВПОМОЩЬ Никиты Кукушкина, #ПроДобро от волонтерского движения «Православные добровольцы». Есть также проекты, которые действуют в рамках зарегистрированных некоммерческих организаций, в частности программы фонда «Нужна помощь».
Я очень эмпатичный человек и всегда радуюсь, когда существует горизонтальная солидарность внутри какого-то закрытого сообщества, если мы не говорим о запрещенных организациях
Мы поняли, что #МыВместе недостаточно эффективен и ему нужна альтернатива. Поэтому решили создать собственный проект. Ни к одному из существующих мы по разным причинам присоединиться не могли. На свои средства мы помогли огромному количеству людей – доставили более 10 тысяч продуктовых наборов. Мы бесплатно доставляли продуктовые наборы, которые формировали в том числе на основе данных Росстата о потребительской корзине. Из государственного бюджета не потратили ни копейки, и, наверное, взамен нас решили не трогать, хотя мы и не прошли все легальные процедуры как благотворительный проект. Я рад, что так вышло, и считаю, что в идеале все должно делаться ради нуждающихся, а не ради бюрократической системы.
Мы сталкивались с давлением со стороны людей, которые занимаются благотворительностью давно. Одна известная в этой среде женщина сказала, что мы рушим каноны благотворительности в России, которые появились в последние десятилетия. Возможно, дело было в том, что мы новыми методами верифицировали запросы людей, которые нуждаются в помощи. Посыл профсообщества был в том, что, прежде чем доставить человеку продукты, мы должны запросить ряд документов и убедиться, что помощь действительно нужна. Наш же проект строится на доверии: мы сознательно делали так, чтобы механизмов дополнительного контроля и бюрократии было как можно меньше.
Я не считаю, что мы поступали неправильно. На мой взгляд, некоторые каноны не позволяют организациям в определенных областях работать так эффективно, как они могли бы. Но я с большим уважением отношусь ко всем благотворительным проектам и надеюсь, что у всех нас все будет хорошо и никто не нарушит каноны так, что благотворительность в России больше не сможет работать.
Проект #взаимопомощь закрылся в июле. Мы думали о том, чтобы возродить его во время второй волны коронавируса, но решили, что второй раз нам могут не позволить конкурировать с государственным ОНФ. К тому же мы не благотворительная структура: #взаимопомощь была временной акцией, хоть и масштабной. Но я думаю, мы еще вернемся в благотворительную сферу. И не ради политических очков, а потому что нам это нравится, потому что мы хотим помогать людям.
Я надеюсь, хотя и понимаю, что это почти невозможно, что в 2021 году политические структуры как можно реже будут использовать благотворительность в рамках электорального цикла. Раздавать бесплатные продуктовые наборы в период выборов, чтобы повысить рейтинг кандидата или партии – самое мерзкое, что может быть
Я не люблю месседжи про молодое поколение — они смещают акцент с эффективности работы на возраст людей. Еще молодежность постоянно связывают с перспективностью, хотя успех не зависит от возраста. Но я радуюсь, когда к благотворительным, политическим, гражданским проектам присоединяются мои сверстники. Здорово, когда они обретают гражданское самосознание. На таких ребят есть определенные надежды.
Главная дискуссия этого года в сфере образования касалась двух вещей — его качества и перерасчета стоимости обучения в вузах из-за перехода на дистанционный формат. Качеством образования на дистанте были недовольны многие студенты: не все преподаватели смогли сразу приспособиться к новым условиям, поэтому часть занятий пропала, доступ к библиотекам и корпусам стал невозможным, коммуникация с администрациями факультетов ухудшилась, а процесс проведения экзаменов — значительно усложнился. 18 ноября стало известно об коллективном иске в суд, который студенты-контрактники МГУ подали на свой вуз, требуя снизить стоимость обучения. Иску предшествовала петиция, которую подписали более 22 тысяч человек. Похожие публичные требования выражали и студенты других российских вузов –– например, Сеченовского Университета и Уральского Федерального Университета.
Поговорить об итогах 2020 года для сферы образования мы позвали Семена Беляева, студента третьего курса философского факультета МГУ и одного из самых активных участников кампании за перерасчет стоимости образования на дистанте.
Этот иск можно назвать проявлением безысходности. Мы посылали несколько писем в администрацию, но ни на одно из них не ответили. После новостей о намерениях подать иск и полумерах Садовничего (по решению ректора МГУ Виктора Садовничего студенты, которые обучаются на бюджетной основе, а также одобренные специальными факультетскими комиссиями студенты-контрактники могли претендовать на разовую выплату в размере 10 тысяч рублей — прим. The Vyshka), я направил еще одно письмо. Мне ответили спустя месяц, сказали, что все хорошо и качество не упало — но в диалоге именно с администрацией факультета мало толку, не в их компетенции решать вопрос пересчета. Во время этого дела с перерасчетом стоимости обучения мне запомнились две фразы от кафедры: «Все ваши пропуски в суде поднимем» и «На месте министерства образования я бы просто расформировала две ваших группы и все». Я не воспринимаю эти реплики как как угрозу, просто они забавные и непрофессиональные.
Во мне еще не умерла вера в справедливость, и для меня эта история важна: если меня отчислят за это дело, что очень вряд ли, я не расстроюсь. Это будет значить, что у меня и МГУ разные цели, и делать мне тут нечего
По моим ощущениям, качество обучения с переходом на дистант снизилось в два раза. Весной учеба была похожа на самообразование, сейчас несколько лучше, но 350 тысяч в год себя все еще не оправдывают. Оказалось, что у других вузов с самого начала карантина есть мобильные приложения с расписанием и свои онлайн-платформы. На нашем факультете «Университет без границ» (онлайн-платформа МГУ для дистанционного обучения — прим. The Vyshka) появился только осенью, но некоторые направления до сих пор не знают, что платформа у нас есть. Видимо, если все будут ей пользоваться, она просто треснет от перегрузки.
Я до сих пор переживаю, что вопрос перерасчета стоимости замнут — так говорят многие, хотя я верю, что нас услышали и нужно только подождать. Мишустин хоть и отдал указ, но установил слишком большие сроки — до 15 февраля (именно к этому дню Минфин, Минпросвещения и Минобр должны озвучить свои предложения по перерасчету стоимости обучения — прим. The Vyshka) . Нужно посмотреть, как будет исполнен этот указ, и если ничего не изменится, то будем говорить не о форме образования, а о его качестве. Мы уже собрали много примеров проблем по факультетам и направлениям: например, учебная часть одного факультета не слышит призывов студентов о переходе на удобный для всех Zoom, а из-за технической неграмотности преподавателей весной у некоторых вовсе не было семинаров. Правда, большая часть заявок анонимна, будет тяжело это доказывать, так как студенты могут не решиться говорить в нужный момент.
Мне приходили предложения о сотрудничестве с партиями и депутатами, которые могут в теории помочь, но лезть в политику совсем не хочется, речь о качестве образования
Для арт-индустрии, как и для многих других сфер, 2020 год стал вызовом: художники, кураторы, галеристы и другие деятели культуры быстрыми темпами осваивали сферу digital. Поговорить об успехах индустрии в непростой период и о самых ярких проектах мы позвали важного для московской сферы искусства человека — Софью Троценко. Она — основатель Центра современного искусства «Винзавод» и директор Школы дизайна ИОН РАНХиГС.
Во время пандемии для российской арт-индустрии, как и по всему миру, оффлайн-возможности были очень ограничены, поэтому все ушли в онлайн. Это коснулось и выставок, и оцифровки коллекций, и экспериментов современных художников в диджитал-арте. И, конечно, менеджмент весь ушел в Zoom. Мои коллеги за год, кажется, превратились в говорящие головы на мониторе. Что удивительно, во время передышек от карантина все равно открывались крупные выставки, арт-ярмарки и биеннале. Тем не менее в целом год был убыточным, многие институции понесли финансовые потери. А вот виртуальные аукционы, наоборот, процветали.
Могу назвать три главные победы «Винзавода» в 2020 году. Во-первых, мы запустили новый проект — виртуальную галерею для молодых художников Digital Earth. Во-вторых, в этом году мы сделали традиционную образовательную программу для биеннале молодого искусства. Наши кураторы включили в нее цикл международных дискуссий — привыкаем мыслить глобально. Наконец, мы создали Ассоциацию галерей — важный шаг для арт-индустрии и лично для меня.
Концентрация новых имен была на ярмарке blazar в сентябре могли было наблюдать концентрацию новых имен современного российского искусства, ну а в декабре прошла биеннале молодого искусства. Приятно, что в ней участвовали резиденты нашего проекта «Открытые студии» — Рома Богданов, например. В этом году мы провели уже пятый сезон, и среди выпускников отмечу Мишу Гудвина, исследующего диджитал-арт, и Марию Алигожину — она делает концептуальные украшения.
Самый нашумевший проект этого года — группа «Шар и крест» в Facebook, сильно расширившая границы коллекционирования в России.
Свои личные итоги 2020 года я бы могла описать так: даже то, что казалось невозможным, в этом году получалось. Нужно было просто или посмотреть на это с другой стороны, или приложить чуть больше усилий, но результат все равно был
2020 год показал, что сила — в объединении. Я думаю, эта тенденция продолжится: нас ждет еще больше коллабораций и расширение горизонтальных связей. Плюс музеи и галереи будут наверстывать упущенное — часть нереализованных проектов перенесут в 2021 год. А вот в 2022 году, мне кажется, начнется самое интересное. По всем прогнозам экономику в целом и арт-рынок в частности ждут новые «ревущие двадцатые»: бум тусовок, фестивалей, безудержного веселья и потребления. Скучно точно не будет.
2020 запомнится россиянам не только пандемией коронавируса, но и принятыми поправками в Конституцию, протестами в Хабаровске и новыми законодательными ограничениями пикетов и митингов под конец года. Поговорили с участником группы мониторинга ОВД-Инфо Даниилом Муляровым о том, как ушедший год повлиял на правозащитников и их деятельность.
Год оказался очень тяжелым и уникальным. Мне кажется, что сложнее было, например, людям, которые вели занятия по Zoom, но и в моей работе появилось много челленджей. Новым в 2020 году для меня стало то, что я почти не виделся со своими коллегами, а от этого обострялось чувство ответственности. Раньше мы работали командой, и когда к нам обращались за помощью, коллеги, которые в тот момент были рядом с тобой, могли подсказать, как поступить, или взять одну из задач на себя. Сейчас из-за того, что мы взаимодействуем через интернет, процесс стал более долгим. Приходится самостоятельно принимать решения, самостоятельно консультировать. Я начал выходить на более глубокий контакт с людьми, которые ко мне обращались.
Работа в 2020 году сильно изменилась еще и из-за того, что сильно поменялись формы самого протеста — с этим стало сложнее работать. Было достаточно мало очных протестов, не считая, например, протеста против поправок к Конституции, но больше стало очень локальных и разбросанных вещей, например, одиночных пикетов. На это накладывались и коронавирусные ограничения. Это все, безусловно, новый опыт для нас.
В прошедшем году в поле нашей деятельности появились регионы и места, с которыми мы не работали раньше. Например, Башкирия, где в этом году боролись за Куштау, и, конечно, Хабаровск. Этот регион оказался очень новым и сложным для нас: последние полгода там каждый день задерживают людей, но сначала они не знали про ОВД-Инфо. Теперь же обращаются они к нам часто, но из-за другого часового пояса мы работаем по ночам, из-за чего появляются проблемы со сном.
Пока мы очень небольшая команда и не можем себе позволить расширяться на другие регионы, работать в разных временных зонах, но очень здорово, что про нас узнают по всем уголкам страны, и мы пытаемся работать с проблемами регионов
Сильно испугал конец года: были приняты новые законопроекты, которые касаются непосредственно нашей деятельности, например, пикетные очереди признали единой массовой акцией, то есть ее тоже нужно будет согласовывать, а это усложнит протест и людей станут чаще задерживать. Мы с опасением смотрим на 2021 год.
Социальные проблемы значительно обострились в период пандемии. Решать те ситуации, с которыми государство не может или не хочет справляться, помогают локальные сообщества и отдельные активисты. Спросили у Катрин Ненашевой, современной российской художницы, арт-активистки и правозащитницы, как создавались проекты, основанные на общении с людьми, в 2020 году, и о чем проект «Поругайся со мной».
Пандемия и изоляция сильно отразились на моей деятельности. Я много работаю с городским пространством, часто взаимодействую с людьми, и весной передо мной встал вопрос: «Какова роль художника и артиста в период пандемии?».
Я наблюдала за реальностью и поняла, что, например, тема домашнего насилия в контексте изоляции очень важна –– в тот момент сильно увеличилось количество обращений от женщин в фонды. Я много слышала от знакомых и друзей, что людям стало сложно находиться вместе длительное время взаперти, поэтому я подумала, что пространство домов, подъездов и районов могут в теории объединять людей. Таким образом родился мой проект «Поругайся со мной» (акция, в рамках которой Катрин предлагает людям поговорить об их опыте насилия — прим. The Vyshka). Как показал опыт, люди готовы и хотят взаимодействовать с художниками и активистами, особенно если это происходит где-то в их районе или во дворе их дома.
Разговоры — большая часть моей художественной формы взаимодействия с людьми. После «Поругайся со мной» я поняла, как важно осваивать локальные территории. Во второй половине пандемии, когда был локдаун, я запустила проект «Штаб городского самовыражения». Это образовательная платформа для тех, кто хочет узнать об активизме и акционизме. Он работает в рамках биеннале в «Гараже».
В первую очередь пандемия и 2020 год стали мотиваторами для поиска новых пространств и площадок для активизма и для поиска новых видов взаимодействия с людьми
Важным открытием в контексте локальных территорий стали вокзалы. В какой-то момент у нас не осталось мест, где мы с ребятами могли бы взаимодействовать, и мы перешли туда, стали исследовать вокзальное пространство, как место, в котором люди находятся, пересекаются и отдыхают. И мы сделали там часть маленьких акций.
Во время летней реорганизации факультета права сильно изменился состав кафедры административного и конституционного права: многие ее сотрудники были уволены. Среди них доктор юридических наук и специалист в области конституционного права Ирина Алебастрова. Новый декан факультета Вадим Виноградов в том числе обосновал увольнения желанием «активизировать научную работу». По мнению же самих сотрудников главными мотивами стали политические.
Именно с Ириной Алебастровой мы решили поговорить о том, как развивается российская наука и какое давление испытывает.
Весной этого года произошла реорганизация некоторых факультетов ВШЭ. Были расформированы несколько кафедр, в том числе кафедра конституционного и муниципального права. Но в последние несколько лет роль кафедр была значительно уменьшена. Кафедры сохранены исключительно в качестве научного коллектива, учебной же работой стали заниматься департаменты. В ходе летней реформы кафедры были упразднены вовсе. Это повлекло за собой кризис академического общения. Не осталось платформы, где можно было бы пообщаться со специалистами высокого класса: коллеги сетуют на катастрофическую нехватку обсуждения животрепещущих проблем с единомышленниками.
Оценка публикационной активности стала играть серьезную роль в оценивании работы ученых и преподавателей. Формально автор может выбирать журнал для публикации исследовательской работы, но баллы за публикационную активность в журналах, которые не признаны лучшими администрацией вуза, не будут зачтены. Закрытым образом формируется «белый» список изданий, публикации в которых засчитываются для ОПА. Этот список определяет неизвестный, узкий круг лиц. И обычные преподаватели не могут влиять на это
Несмотря на закрепленные в уставах и этических кодексах вузов тезисов о том, что «университет вне политики», по сути данный принцип означает недопустимость критики власти: аполитичными считаются только те высказывания, которые не содержат такой критики. В результате в университетах витает атмосфера опасения за свое будущее. Ученые и преподаватели боятся высказываться на политические темы в публичном пространстве и, тем более, в учебных заведениях. В социальных сетях членов политологического и юридического научного сообщества можно видеть посты о том, что «конференцию удалось удержать в исключительно научном русле». Это означает, что не было остро критических высказываний относительно происходящего в законодательстве, в Конституции. Открытое, искреннее, аргументирование политических и юридических трендов в научных кругах считается моветоном.
Юридическая наука превращается в служанку власти и идеологии, как при социализме. Ученые боятся свободно высказываться, а без этого науки быть не может
Это превращает науку в демагогию: нет глубины, нет полета мысли. Наука может быть настоящей, помогающей и развивающей только если не боится высказываний.
Наука должна быть свободной. Она нуждается в свободных, откровенных дискуссиях, обмене мнениями. Наука, особенно общественная, как вещь в себе, приносит очень мало пользы. Она нуждается в популяризации. Это развивает, приобщает к науке непосвященных, но интересующихся людей. Долг любого ученого, не только обществоведа — нести свои знания в массы. Кроме того, на ученых-обществоведах лежит ответственность за достоверную оценку ситуации в стране. Любая область российской науки должна стать видимой. Результаты отечественных научных исследований должны учитываться зарубежными учеными. Отсутствие всех этих вещей — самое главное препятствие для развития нашей науки.
Любая область российской науки должна стать видимой. Результаты отечественных научных исследований должны учитываться обществом, государством, зарубежными учеными. Между тем применяемые для этого механизмы являются сегодня во многом формальными и даже искусственными: администрация образовательных и научных учреждений усиленно мотивирует, если не сказать принуждает, ученых публиковаться в изданиях, входящих в базы данных Scopus и Web of Science. Между тем появление публикаций российских авторов в ведущих зарубежных журналах должно стать естественным следствием высокого уровня развития российской науки, достижение которого решительно невозможно без академической свободы.
Отсутствие всех этих вещей — самое главное препятствие для развития нашей науки.
Текст: Лада Борисова, Елена Лемясова, Полина Меньшова, Ангелина Трефилова, Александра Морозова
Фотографии: фотография Софьи Троценко взята с сайта tatler.ru; фотография Ирины Алебастровой взята с сайта kommersant.ru/, фотография команды ОВД-Инфо взята с сайта meduza.io, фотография Катрин Ненашевой, Семена Беляева и Стаса Топоркова взяты со страниц героев в социальных сетях
Обложка: взята с сайта meduza.io
Редактор: Анна Терешева
