Лицо депрессии
Для плохого настроения, грусти, отношения к осени и психического расстройства часто используют один и тот же термин – депрессия. «The Вышка» взяла большие интервью у трех людей, чтобы разобраться, как депрессия протекает и куда обращаться за помощью
Как понять, что у меня депрессия?
Макарова Ирина Вилориевна, заведующая Центром психологического консультирования НИУ ВШЭ:
Один из важных показателей депрессии как комплекса, синдрома – это нарушение функций, которые лежат в основе обеспечения жизни. Антивитальные проявления: у человека нарушается сон. В течение долгого времени человек спит очень странно: например, ночью он не может уснуть, засыпает под утро, когда надо идти в университет. Иногда просыпает, иногда кое-как встает – и потом весь день никакой.
Одним из первых звоночков, на которые надо обращать внимание, это еще и нарушение питания и в ту, и в другую сторону: и переедания, и когда ничего не хочется. Если есть антивитальные проявления, угрожающие нормальной соматической жизни человека, нужно срочно к врачу. И, скорее всего, нужно будет хорошее медикаментозное лечение.
Второй признак связан с апатическим моментом: «Ничего не хочу. Не хочу вставать, не хочу делать домашние задания, не хочу идти в университет, не хочу общаться с людьми». На начальных этапах проявления депрессивного расстройства есть какая-то возможность с этим справляться. Как-то себя уговаривать, подбадривать, стимулировать. Но при этом чувствуется, что это тотальная апатия.
Например, когда вам не хочется идти в университет, но хочется веселиться с друзьями, то это не депрессия, это скорее что-то другое…. Тогда надо подумать, может, у вас что-то с отношением к учебе
Вот такой признак в поведении проявляется в том, что человек не встает или встает редко. Или не выходит из дома.
Иногда может возникать третий момент, на него тоже нужно обращать очень серьезное внимание, – самоуничижающие мысли. «Я ужасен. Все нормальные, а я глупее, дурнее всех, у меня все не так получается». Если к этому еще примешиваются что-то вроде «Если меня не станет, то всем будет легче, потому что я обуза для окружающих, потому что родные хотят мной гордиться, а они не могут, потому что я не даю им этой возможности, потому что я не могу с собой справиться…», то тогда надо ко врачу. Можно начать с психолога, но лучше сразу идти к психотерапевту. И лучше к такому, который может сопровождать еще и фармакологически.
Когда мы имеем дело с таким сложным расстройством, как депрессия, то здесь важна как медикаментозная поддержка со стороны психиатра, так и психотерапевтическая – со стороны психолога. Это правильно, когда они работают в тандеме и помогают человеку справиться со своим состоянием. Слово «психотерапевт» – это универсальный термин. С одной стороны, он тоже может прописывать препараты, с другой – может быть психологом. За ним остаются все функции психологической работы. Например, методы невербальной психотерапии, работа с симптомами, обращение к психике человека.
Самостоятельно человеку с этим недугом, скорее всего, не справиться. Депрессия – это болезнь. Ее нужно лечить.
Как началась депрессия?
Ева Погосян, 2 курс, востоковедение:
Когда все началось, я ещё не знала, что это – депрессия. У меня в семье к таким вопросам никогда серьёзно не относились, а все мои знания о депрессии ограничивались пониманием того, что это глубже чего-то вроде «ах, меня бросил парень, мне плохо». Я поняла, что есть проблемы, когда у меня начались регулярные панические атаки. Тогда я была в 10 классе. Мое состояние сильно усугубилось обстановкой в семье, родители каждый день орали друг на друга в течение последних пяти лет.
И однажды я стала свидетелем того, как отец чуть не убил маму. Это стало триггером
После я абсолютно ничего не чувствовала, замкнулась, не воспринимала ничего, что происходило вокруг. Одну неделю я не ела, не могла спать – было страшно.
Маша Потапова, 1 курс, лингвистика:
Все началось примерно в январе-феврале 2016 года. Долгое время я списывала это на подростковый возраст, семейные сложности и прочее, но ближе к лету стала чаще выходить из-под собственного контроля и реже видеть своего психолога. Я чувствовала, что что-то не так, и мне было стремно услышать об этом из первых уст. В одну из редких сессий психолог подтвердил диагноз. Я не попала в клинику, не пила таблетки, но случай был зафиксирован. Я провела в этом состоянии более, чем достаточно, и точно дольше, чем хотелось бы.
Ирина Вилориевна: Сложно сказать, много или не много студентов обращается за помощью с такой проблемой. С одной стороны, у этих людей есть сложности: мы (т.е. обычные люди, не специалисты – прим. The Вышка) плохо понимаем, депрессия это или нет. Например, человек проснулся с плохим настроением и заявил: «У меня депрессия». Поэтому есть трудность диагностическая. Часто человек переживает депрессивное состояние, но не уверен, что с этим надо идти ко врачу.
Второй момент связан с тем, что депрессия может быть замаскирована
Тогда всех этих симптомов нет. Есть что-то другое, иногда прямо противоположное. Апатический компонент может отсутствовать, вместо него – аффективные и агрессивные взрывы с самоповреждением или повреждением мебели и других людей. Чаще самоуничижающий компонент вместе с апатическим начинает принимать формы самоповреждения. Они могут быть отчаянными: например, хватать ножницы и прокалывать себе кожу. Другой вариант – много курить, пить, всячески способствовать ухудшению своего здоровья. Спектр депрессивных поведений очень различный.
Третий аспект связан с тем, что люди не очень доверяют специалистам.
По поводу наших студентов – мне кажется, у них процент распространения депрессивных расстройств примерно такой же, что и по популяции города Москва.
Как проходило лечение?
Ева: Я поняла, что у меня расстройство, в начале сентября того же года. Тогда мама повела меня к психотерапевту. Врач и сказал, что у меня депрессия.
Тогда мои эмоции были очень притуплены. Я просто подумала, что, может, родители наконец-то обратят внимание на мои проблемы. Но в той ситуации им явно было не до этого.
Какое-то время мама водила меня к детскому психотерапевту, хотя мне не нравилось. Этот врач не сделала ничего хорошего. Она только тыкала меня в места моей неуверенности, туда, где было больно. Как и все окружающие меня взрослые, она считала, что мои проблемы вызваны лишним весом. Хотя это уже давно не так: издевательства со стороны ровесников прекратились где-то в 8 классе. В последние годы только семья унижает меня из-за лишнего веса.
Психиатр поставила меня перед фактом: либо ты из этого выкарабкиваешься, либо мы кладём тебя в психушку
Мне прописали таблетки, но родственники была категорически против. Они считали, что лучше находиться в таком состоянии, чем быть овощем. Так что за всю свою жизнь я никогда не принимала таблетки, никогда не проходила курсы медикаментозного лечения.
Единственного психотерапевта, к которому я ходила регулярно после этого, я нашла через знакомую. С ней мне было очень спокойно. Она была первым человеком, с которым я говорила предельно честно. До сих пор чувствую этот эффект. После полугода сеансов с ней я стала спокойнее смотреть на многие ситуации, меньше на все реагировать и меньше загружаться.
Ирина Вилориевна: Мне кажется, что этот случай нужно рассматривать как индивидуальный, потому что в таком противодействии может быть не столько силен эндогенный компонент депрессии, сколько то, что происходит в семье. Может быть, это противостояние касалось не только ее здоровья, лечения, желания позаботиться о себе. Может быть, вообще в этой семейной структуре есть какая-то проблема. И тогда антидепрессанты ее не решат. Есть ощущение, что родители ее не понимают и у них нет возможности заботиться друг о друге. Нет и какого-то хорошего теплого взаимодействия, которое ей необходимо. Но это мои предположения, я не знаю, какова ситуация на самом деле.
Чаще всего, как раз если говорить про студентов ВШЭ, я вижу родителей, которые наоборот очень заинтересованы в успешности ребенка. Когда вдруг начинаются какие-то проявления, которые могут стать угрозой воплощения их желаний в жизнь, родители очень часто становятся инициаторами того, чтобы отвести ребенка к психиатру, прописать ему препараты, которые бы быстренько его поставили на ноги, чтобы прекратить это тяжелое состояние. И они чаще становятся инициаторами лечения ребенка, а не противодействуют этому.
Мне кажется, в случае Евы много разных аспектов, уровней, с которых можно посмотреть на данную ситуацию. Я как психолог, конечно, смотрю на то, что в семье девочки что-то не так. Родные ее не понимают. И, наверное, это отражается и на ее психическом состоянии.
Маша: В каком-то смысле из депрессии я выходила самостоятельно, а не при помощи своего психолога. Вообще, с ним я занималась с 12 лет. Он сыграл какую-то роль в моей реабилитации, но не основную. В пик депрессии я с ним не общалась вообще. У меня никогда не было медикаментозного лечения, не считая глицина или афобазола, но это скорее для эффекта плацебо. Как некий ритуал, от которого я успокаивалась. Еще моим ритуалом было прослушивание одной и той же песни. Если становилось плохо, я могла прервать встречу, выйти с урока, уйти в туалет и послушать ее. Тогда мне становилось лучше. Это организовало позитивную привычку вместо негативной.
Я не знаю, как я вышла из этого. Могу сказать лишь, что это был очень долгий процесс с кучей рецидивов. Эта цикличность ужасна, но мое лечение состояло из повторения одного и того же на протяжении года. Все, что я решала однажды, приходилось решать заново, и заново, и заново. Я записывала свои мысли на диктофон или в закрытый блог, это помогало отслеживать свое состояние.
Ирина Вилориевна: Бывает, что у человека все проходит. На это могут повлиять очень многие факторы. Например, эти обострения могут синхронизироваться с колебаниями дня и суток, которые есть в течение года. Обычно люди говорят, что в октябре-ноябре они впали в это состояние, а потом, к декабрю, стало легче. Но, опять же, нужно наблюдать.
Если человек описывает ситуацию и говорит, что у него это каждый год и в первый год выход из такого состояния был проще, легче, раньше, то есть оно в принципе изменилось, а на следующий год это стало длиннее, хуже, тяжелее, тогда тоже надо обратиться к врачу. Надеяться на то, что это самостоятельно пройдет, не стоит. Вообще-то такая нелеченная депрессия перерастает в то, что эта апатия становится все больше. И если в молодости все еще бодрячком, то потом наступает период взрослой жизни: справляться все сложнее, все нарастает, на работу ходить не хочется, не хочется ничего делать. Лучше жить, когда живется, а не откладывать все на завтра.
Как депрессия повлияла на учебу?
Ева: Когда я поступила в университет, у меня был самый острый период, хотя там я себя вела как обычный человек. Но при этом вообще не воспринимала, что происходит вокруг. Как будто бы ни информация, ни разговоры с людьми – ничего из этого не усваивалось. Я поняла, что бесполезно хожу в университет: по приходе домой просто закутывалась в одеяло и лежала. И так изо дня в день. Тогда я приняла решение, с которым была абсолютно не согласна вся моя семья. После первого модуля я отчислилась. И потом, на следующий год, поступила заново. Я абсолютно не жалею об этом. Моя социальная жизнь изменилась.
Но все же, когда у тебя депрессия, тебя волнуют отношения с собой. Не с окружающими людьми
Маша: Я отношусь к тем, о ком есть поговорка «work smarter, not harder». То есть, я никогда не вкалывала для того, чтобы получить нужную оценку. Я могу выкручиваться. Но перед самым выпуском стала очень много пропускать. Не потому что мне было лень. Иногда буквально за десять минут до звонка будильника мне мог присниться какой-то жуткий кошмар и я лежала с закрытыми глазами и чувствовала, как все давит на меня. Чувствовала, что если я сейчас встану и выйду из дома, то просто умру. Поэтому прикидывалась больной, ждала, когда мама уйдет на работу. В самые худшие дни я могла проспать буквально целые сутки: ложилась в 02:00, просыпалась в 14:00, пыталась поесть или сделать что-то, опять ложилась спать, вставала в 19:00, снова пыталась что-то делать, снова ложилась.
Ирина Вилориевна: Когда что-то со сном происходит, это один из первых признаков депрессии. Когда это временно, например, сессия, 2-5 дней, и ты сначала не спишь, а потом все заканчивается, ты на неделю впадаешь в спячку, это нормально. Это не несет никакого психологического ущерба. Но если это продолжается в течение 1-4 недель, то надо к врачу.
Учебная нагрузка для всех одинакова. И она разрабатывается так, что среднестатистический студент в состоянии все это освоить. Отчего возникают ощущения, что учебная нагрузка давит и как-то провоцирует неблагоприятные психические состояния? Прежде всего оттого, что ее тяжесть входит в кооперацию с личностными особенностями человека. В этом смысле я их считаю определяющими. Например, человек – перфекционист. То есть, он не приемлет никаких других вариантов оценивания работ, кроме совершенного: нужна только 10. В крайнем случае 8. Но 8 – это уже ужасно. И дальше это все превращается в коктейль ужаса, который человек сам себе устраивает. И это становится причиной напряжения, а не то, что эта нагрузка существует сама по себе.
Как депрессия влияет на отношения?
Ева: Первым о своём диагнозе сказала самым близким друзьям. Но и у них самих на тот момент были свои проблемы. Наверное, когда у человека какая-то жесть творится, он не так остро реагирует на проблемы друзей. Поэтому я все это сама проживала.
В семье перемен в поведении никто не замечал, потому что они привыкли все мои проблемы списывать на характер. Отец и сестра знают о моем расстройстве. Но когда она видит, что у меня истерика, то говорит, что я психованная. А отцу по большому счету плевать. Он даже не задумывается о том, что это в большей степени его вина. У мамы стало поменьше скепсиса на этот счет, но у нас не получается поддерживать нормальные отношения. Не получается нормально вести диалог на тему депрессии. Я не могу нормально объяснить ей, что чувствую и с чем борюсь каждый день. Она считает, что это все преувеличение, часть моего характера. Дело не в этом. Дело в ощущении.
И я думаю, что очень большая проблема людей с подобного рода заболеваниями – это невозможность объяснить, что с тобой происходит, так, чтобы люди, у которых этого не было, поняли
Маша: Я думаю, что первым об этом узнал именно мой партнер. Ну, адресовала я это ему. Он всегда очень поддерживал меня, и мы в принципе не говорили об этом непосредственно как о диагнозе. Мне было неважно, как это называется – просто больше не хотелось находиться в этом состоянии. А он делал абсолютно все для того, чтобы помочь мне.
Самый важный урок, который я вынесла из своей депрессии, это когда он сказал: «Знаешь, я очень сильно тебя люблю, и я буду с тобой, и я буду помогать тебе, но есть вещи, которые ты должна сделать сама. Я не могу каждый раз делать это за тебя. Иначе ты никогда не научишься самостоятельно справляться со своими катастрофами, а это не последняя в твоей жизни. Я буду рядом, и я помогу, но, пожалуйста, тяни себя сама тоже».
Для меня проблема депрессии как раз в том, что в какой-то момент она действительно становится твоей комфортной зоной. Ты уже не то что не можешь выйти из нее, а ты и не хочешь
Моя мама узнала об этом около месяца назад. Я решила рассказать ей, потому что хочу, чтобы она знала. Знала, что со мной происходят и происходили вещи, которые были нежелательны. Что у меня есть жизнь вне ее представлений обо мне. И еще потому что я люблю ее. С одной стороны, я вижу, что она не хотела, чтобы со мной это происходило. С другой стороны, она почему-то подумала, что я вменяю ей это в вину.
Ирина Вилориевна: Всё-таки чаще всего в этих депрессивных историях, с одной стороны, люди, страдающие депрессией, закрываются: они сворачиваются калачиком, сокращают пространство жизни. Но часто у них остаётся какая-то жизнеспособная часть, которая тянется к людям и хочет разговаривать, хочет, чтобы ее услышали. Иногда эти разговоры такие тяжёлые – они могут быть самоуничижающими. Настойчиво убеждать страдающего от депрессии в том, что жизнь вокруг прекрасна, не слишком эффективно. Вот возможность быть рядом – это то, что может сделать друг. В этом тоже есть лечение, как ни странно это будет звучать.
Может, объяснять (что у тебя депрессия – прим. The Вышка) стоит не всем, а только самым значимым, близким, заинтересованным. Человек не должен оправдываться и объяснять. Если люди его любят и видят, что что-то не так, они обычно сами начинают расспрашивать. Начинают искать, думать, что происходит с их другом, ребёнком, любимым человеком. Если это действительно очень ценные и важные отношения, обычно так и происходит. Если нужно убеждение, следовательно, что-то не так в этих отношениях. Возможно даже, что это не клинический вариант депрессии, а это отношения так сказываются, что человек не чувствителен, не видит, не понимает, не расположен, не хочет помочь, понять, что происходит c близким.
Каков самый ужасный эпизод твоей депрессии?
Ева: Я помню самую свою страшную паническую атаку. Это было после всех этих событий с отцом и мамой. Я собиралась спать и уже лежала, было переходное состояние между сном и явью. Тут я поняла, что задыхаюсь. Не могла поднять голову с подушки. Не могла пошевелиться. Меня как будто бы кто-то удерживал. Вдруг начал бить озноб. Это была паника. Казалось, что прошло несколько часов.
На следующий день я решила рассказать об этом семье – мне посоветовали помолиться
Маша: Я не могу ткнуть пальцем и сказать, что это был полный мрак. Но помню один эпизод. В очередной раз я провела день в постели, а уже ночью пошла умыться. И тут началась паническая атака. Я помню, как смотрела в свое отражение и пугалась его. Когда отвернулась, испугалась даже собственных рук. Помню, как стала задыхаться в рыданиях и сползла по стенке ванной, уставилась в потолок минут на 20. После доползла до кровати, забаррикадировалась в подушках.
Это довольно полезный лайфхак: если ты чувствуешь диссоциацию, себя надо чем-то окружить. Например, подушками и одеялом
Помогло ли разобраться то, что ты читала о депрессии в интернете?
Ева: Во время чтения о депрессии в интернете я заметила, что в наше время такие проблемы открыто обсуждаются, по крайней мере в западном обществе. Я читала истории людей, которые это переживали. Смотрела лекции на TED’е. И, конечно, от этого становилось легче: от понимания того, что не у тебя одного такое, не только тебя не понимают, не только у тебя проблемы. Хотя бывает по-другому. Например, некоторые ведут себя лицемерно.
Но если ты – человек с психическим расстройством, то ты как никто другой понимаешь, насколько тяжело жить в этом мире. И ты пытаешься бороться с несправедливостью, порождая новую несправедливость?
Но в принципе в интернете каждый может найти своё безопасное место, в котором ему комфортно.
Маша: Я очень много читала и смотрела про депрессию. Сразу поняла, что это очень индивидуальная штука, поэтому способов справиться с депрессией миллион. Я любила читать и смотреть всякие блоги тех, кто страдает от этого, чтобы понять, что они делают. Если бы не интернет, мне было бы гораздо сложнее. В реальной жизни найти информацию или поддержку очень сложно. А в интернете довольно легко отсеять то, что ты хочешь видеть, от того, что не хочешь. В реальной жизни – нет.
Ирина Вилориевна: Вот что, например, меня расстраивает в последнее время – может быть, это и вне Вышки можно наблюдать – это самолечение. Сейчас это какой-то тренд. Когда к нам приходят студенты и говорят, что они не знают наверняка, но они почитали в интернете, и, кажется, у них депрессия. Потом они узнали, что кто-то испытывал примерно то же самое, пошел ко врачу, ему выписали такой-то препарат, он стали его пить, и препарат помог. Поэтому студенты тоже покупают такой препарат и начинают его принимать. И что меня еще больше удивляет, так это то, что препараты им часто покупают родители.
Антидепрессант – это, конечно, не анальгин. Его просто так пить нельзя. Во-первых, антидепрессант – это такое психоактивное средство. На обыденном языке его можно приравнивать к наркотическому веществу, потому что от антидепрессанта тоже вызывается химическая зависимость. Просто так прекратить принимать его нельзя. Часто апатическая часть является маской для других проявлений, в том числе аутодеструктивных, суицидальных. И в этом смысле иногда употребление антидепрессантов может прописывать только врач. При снятии апатического состояния они могут выпустить энергетически активную аффективную часть, которая может привести к взрыву. Все эти самоуничижающие мысли плюс снятие или повышение энергетического тонуса – и дальше коктейль. Поэтому самостоятельно принимать препарат очень опасно.
Что можешь посоветовать тем, кто переживает депрессию?
Ева: Всегда пытайтесь занять себя чем-нибудь, даже если это будет очень тяжело. Я знаю, что не сразу получится. Я знаю, что постоянно будут какие-то срывы, постоянно будет хотеться все бросить, постоянно вы не будете видеть смысла в том, что делаете, будут страхи. Но мне лично помогает то, что я каждый день заставляю себя встать с кровати. Когда я этого не делаю, я знаю: все, этот день для меня абсолютно потерян.
А еще позитивное мышление – это полный бред. Сейчас все в интернете это восхваляют
Да, но ты себе говоришь: “У меня все замечательно, все здорово!”, а в какой-то момент резко – щелк! – и остаешься один на один с самим собой. Люди с депрессией особенно хорошо поймут эту цикличность. Ты остаешься один и понимаешь, что все это просто не имеет смысла, а ты лишь пытаешься себя убедить, что все лучше, чем есть на самом деле.
Нужно быть максимально честным с самим собой. Когда ты честен с собой, ты хотя бы знаешь, что ты есть у самого себя. Вы должны знать, что вы – свой самый лучший друг. И вот этого у вас никто не сможет отнять.
Сейчас будет очень пафосно: пока вы живы, есть шанс что-то изменить. Если решите все закончить, то это ваш выбор, но подумайте еще раз. Шанс есть всегда
Маша: Ищите помощи. Никогда не оставайтесь с этим одни.
Точно так же, как ты не можешь вырезать аппендицит самостоятельно, ты не можешь и выйти из депрессии самостоятельно
Если у вас есть близкие, которые готовы помочь, поделитесь с ними. Но в то же время второй совет: пожалуйста, работайте. Я знаю, что это кажется невозможным, знаю, что встать с постели – это тоже часть работы. Если сегодня у тебя получилось встать, умыться и выйти за молоком, хотя ты хотел проваляться весь день, ты уже молодец. Ищите поддержки, но не забывайте о том, что только один человек может вам помочь, и это – вы сами. И да, вы действительно не одни. Ощущение одиночества проходит.
Бесплатные онлайн-ресурсы психологической помощи:
Психотерапевтические и психиатрические службы, волонтеры:
- Городская клиническая больница им. А. К. Ерамишанцева
- Международный центр психологического консультирования и психотерапии «Экзистенция»
Горячая линия Московской службы психологической помощи населению: 051
Текст: Елизавета Наумова
Иллюстрации: Лилия Филина
