Человек в защитном костюме: рабочий день студента-медика в инфекционной больнице
Недавний приказ, по которому студентов-медиков в добровольно-принудительном порядке могут отправить в инфекционные больницы на практику, вызвал бурную общественную реакцию. Одни против него протестуют, а другие смирились и согласились проходить такую практику. Одним из тех, кто осознанно решил пойти работать в больницу с зараженными коронавирусом, стал студент медколледжа Слава Еременко. Он добровольно вышел на работу еще в начале апреля. Теперь каждый день он проводит в герметичном костюме двадцать часов и смотрит на своих новых друзей через запотевшую маску.
Приказ или добровольное согласие
27 апреля Минобрнауки совместно с Минздравом выпустили приказ, по которому студенты-медики должны будут пройти практику в больницах, где лежат пациенты с коронавирусной инфекцией. В свою очередь, студенты медицинских направлений вместе с работниками сферы здравоохранения выступили против обязательной практики учащихся в коронавирусных больницах и призвали бойкотировать приказ: они составили и анонимно опубликовали список требований. Медики посчитали, что нужно перестать принуждать студентов подписывать «добровольное» согласие на работу в стационарах. Ранее The Vyshka писала, что при невыходе на практику студентам угрожали академической задолженностью и отчислением.
Работать в стационарах с заболевшими COVID-19 студенты начали еще в начале апреля, тогда практика по профилактике коронавируса была добровольной. Накануне, 29 марта, вышел совместный приказ Минобрнауки и Минздрава, по которому студенты могли добровольно пройти практику в коронавирусных стационарах. Руководство колледжа предложило Славе и его однокурсникам поработать в московских больницах, чтобы уменьшить растущую нагрузку на штатных врачей. Учащиеся могли заключить договор с ведомством Минздрава и через несколько дней после этого начать работать с инфицированными больными. Так поступил и студент 4 курса медицинского колледжа Вячеслав Еременко. Он вышел на первую суточную смену в Городской клинической больнице №15 им. О.М. Филатова в начале апреля и до сих пор продолжает там работать.
«Большинство моих одногруппников отказались от появившейся возможности и заявили, что будут сидеть дома. А я согласился. Изначально хотел попасть в Склиф, но меня направили в Филатовку», — вспоминает Слава
Как рассказывает студент, на работу в больницы могли устроиться учащиеся 2 и 3 курса, главным критерием было совершеннолетие. Славу отправили оформлять документы в военный госпиталь на окраине Москвы. Там он подписал трудовой договор на оплачиваемую работу до 31 мая, которая зачтется и как практика. По документам студент выполняет обязанности младшей медсестры. Официально существует только должность медсестры, медбратом Славу и его коллег-парней называют в жизни, неформально.
«Весь наш корпус — одна сплошная красная зона»
У Славы две суточные смены в неделю. В восемь утра он должен приступить к работе, поэтому приезжает заранее — к половине седьмого. Как только молодой человек входит в здание, то сразу же попадает в зеленую зону — территорию без зараженных. Она разделена на три части. В первой Слава и его коллеги регистрируются, оставляют верхнюю одежду в гардеробе и обрабатывают руки антисептиком. Чтобы зайти в следующую часть, необходимо измерить температуру — это делают каждый раз перед выходом на смену и после нее. В третьей, самой большой зоне, находится столовая и раздевалка, в которой медики берут все необходимое для работы в красной зоне — месте, где лежат инфицированные.
Для того чтобы оказаться в красной зоне, врачи и медики должны надеть на себя костюмы спецзащиты. Под них они надевают либо пижаму «Армия России», которую ГКБ №15 поставляет Минобороны, либо обычную медицинскую форму, которую Слава называет «привычными хирургичками». Поверх нее надевается костюм. По словам студента, на ощупь защитный костюм похож на смесь ткани и полиэтиленового пакета.
Медики часто не узнают друг друга в костюмах спецзащиты, рассказывает Слава. Помогают бейджи, которые нужно заказывать. Есть и более быстрый вариант — попросить коллег написать маркером на своей спине имя. Первое время даже с идентификаторами студенту было сложно определить, кто находится с ним рядом.
«Пока я как следует не познакомился со всеми, смотрел на коллег в защитных костюмах как на инопланетян. Мы указывали друг на друга и спрашивали: “Ты кто?”. Спустя несколько смен я научился различать сотрудников по голосу, по фигуре и по глазам», — говорит Слава
В отделении реанимации, где работает студент, находятся пациенты либо с подозрением на коронавирус, либо с подтвержденной инфекцией. Большая часть из них — старше 60 лет. На совещаниях врачам и медсестрам сообщают статистику по зараженным и умершим.
«Весь наш корпус — одна большая красная зона, но вход в нее находится только в подвале. После переодевания мы спускаемся к нему по лестнице. В красную зону можно попасть при помощи магнитного ключа, он висит на веревке у входа», — поясняет Слава.
Магнитные двери не позволяют больным выходить из красной зоны, ведь ключ находится снаружи. Выход из красной зоны расположен тоже в подвале, но на противоположной входу стороне. Там есть пост, где дежурят сотрудники больницы. Если пациенты попытаются выйти из дверей шлюза, им это сделать не дадут.
Рабочее время
В прошлом Слава практиковался в терапевтическом отделении санитаром, работал в поликлиниках с рентгенологическим оборудованием — аппаратами компьютерной и магнитно-резонансной томографии, а также в отделении реанимации.
«Я и не думал, что буду работать в инфекционном отделении. Но сейчас навыки, которые я тогда приобрел, мне очень помогают. До практики здесь я уже знал, как устроено отделение реанимации, как нужно обращаться с оборудованием, с пациентами и медперсоналом. В целом реанимация “в мирное время” и реанимация, которую я наблюдаю сейчас — это одно и то же», — рассказывает Слава.
Студент признается, что ему потребовалось время на адаптацию — чтобы привыкнуть к работе в защитном костюме и других средствах индивидуальной защиты. Ведь их нельзя в любой момент снять, чтобы, например, почесаться. Кроме того, в таких условиях доступны не все процедуры, которые раньше было легко выполнить. Слава рассказывает, что обычный стетоскоп уже не подходит — иначе придется разгерметизироваться. На работоспособность легких смотрят только на КТ. Стетоскоп нужен не только для того, чтобы слушать легкие. Еще с помощью него контролируют, дошел ли назогастральный зонд до желудка (через такой зонд пациентам, которые не могут самостоятельно принимать пищу, вводят питательные вещества — прим. The Vyshka). Для этого вместо стетоскопа Слава и другие медики используют шприц Жане (устройство, предназначенное для введения растворов через зонд катетера — прим. The Vyshka), по которому пускают от 100 до 150 мл воздуха, после чего внутри должны появиться признаки бурления.
На сайте Мосгорздрава есть информация о том, что студенты на позиции младшей медсестры, которую занимает Слава, будут получать 115 тысяч рублей. Слава не хочет называть конкретную сумму, которую ему должны выплатить, но подтверждает, что его месячный доход по контракту значительно меньше.
Более того, круг полномочий студента шире, чем прописано в документах, он выполняет обязанности медсестры. Слава моет пациентов, переворачивает их по необходимости, собирает назначения, отвозит больных на КТ, снимает кардиограмму и МРТ, делает уколы, ассистирует врачу и следит за датчиками жизненных показателей на аппарате, к которому подключен пациент.
Помимо этого, студент делает растворы, которые вводит больным. Например, пациентам, которые находятся под аппаратами искусственной вентиляции легких и не могут самостоятельно принимать пищу, через катетер прямо в желудок поступает заготовленная жидкость, которая представляет собой разведенную таблетку.
В отделении реанимации, где работает студент, большая часть пациентов либо находятся без сознания на аппаратах, либо в таком тяжелом состоянии, что с ними трудно общаться. По наблюдениям Славы, аппараты ИВЛ стоят в палатах у каждого больного, которому требуется лечение с использованием стороннего оборудования.
В герметичном костюме Слава часто потеет, а респираторы и маски оставляют след на лице. Из-за нервов во время смены иногда появляются рвотные рефлексы. Помимо этого, студент нервничает, когда ему достается марлевая маска вместо респиратора.
«Изначально были только респираторы, а потом в один момент их не хватило, и начали выдавать очень толстые марлевые маски. Во время обхода зараженных пациентов задаешь себе вопрос: “Защищают ли маски нас полностью?”», — признается медбрат.
Маски затягиваются и плотно прилегают к лицу. Слава добавляет, что сейчас весь медперсонал ходит в полумасках-полуреспираторах. Это обычная повязка, только с клапаном.
«Не могу до конца привыкнуть к новому ритму жизни. Организм сильно перенапрягается. Особенно когда у тебя накануне смены разболелась голова, и ты полночи не спал», — описывает свое состояние Слава.
Перерыв
Наступает перерыв, и Слава устремляется к выходу из красной зоны. Первым делом медиков опрыскивают антисептической жидкостью. Затем Слава и его коллеги снимают с себя «загрязненную» спецодежду, чистой стороной выворачивая ее наружу, костюм и бахилы они выбрасывают в одноразовые мешки — на утилизацию. Туда же идут и верхние из двух пар перчатки. При этом на лице все еще остается маска для защиты глаз, респиратор и шапочка.
«Мы проходим в специальную комнату, где уже обработанными перчатками снимаем с себя маску и респиратор. После этого еще раз дезинфицируем руки, умываем лицо, расписываемся за выход из красной зоны и идем в душевые», — разъясняет Слава.
«Лучше часто не выходить, чтобы не тратить средство защиты. В теории у нас есть возможность отлучаться каждые шесть часов, но мы это делаем реже», — добавляет медбрат.
На перерыве молодой человек обедает в столовой. Помимо классических блюд выдают энергетики, чтобы не заснуть во время смены. После еды — перекур и звонок друзьям. Кроме того, если остается время, можно поспать на диванах в помещениях для персонала.
Чтобы взбодриться, во время перерыва Слава приседает и делает упражнения на растяжку. Но желание прилечь часто перевешивает, ведь на сменах и так приходится много двигаться.
Кроме того, помогают разговоры с ровесниками из медколледжей и вузов на отвлеченные темы. За время работы Слава нашел себе друзей среди санитарок и медсестер, с врачами он общается только по рабочим вопросам, потому что «они серьезные и занятые люди».
«Между санитарками и медсестрами очень теплые отношения. У нас даже возникла идея после эпидемии собраться где-нибудь, посидеть. А то в этих масках не знаем, где кто», — рассказывает Слава
Жизнь между сменами
Когда суточная смена заканчивается, Слава отправляется домой — спать. Сны не всегда бывают крепкими, иногда Славе снится его больница.
«Однажды во время сна я услышал звук, похожий на тот, который слышал в реанимации. Тут же встал и вышел в коридор, и только потом осознал, что я дома — пошел обратно спать. Впервые столкнулся с этим. Хотя знаю, что среди врачей такой феномен распространен», — делится Слава.
«Живу в медицинском вакууме вместе с мамой. Она врач и в своей больнице тоже работает с зараженными пациентами. От всех остальных родственников мы физически отстранились. При выходе на улицу надеваем маску, чтобы никого не заразить», — говорит студент.
От мыслей о коронавирусе его отвлекают домашние дела и прогулки с двумя собаками. Сама учеба в медколледже остановилась, остался только диплом. По словам студента, руководство колледжа пока никак не отреагировало на приказ от 27 апреля. Еще в начале апреля оно направило одногруппников Славы, которые не хотели работать в больницах с зараженными, в стационары без инфицированных.
Текст: Владислав Арапов
Редактор: Ирина Иванова
Фото: личный архив героя
