Под эгидой ЮНЕСКО: Михаил Федотов о новой кафедре Вышки
Кафедра ЮНЕСКО по авторскому праву и другим правам интеллектуальной собственности закрылась в 2017 году. Тогда же сведения о ней исчезли с сайта организации и со страницы факультета права НИУ ВШЭ, где кафедра располагалась. Ее основатель Михаил Федотов рассказал, что произошло и когда Кафедра ЮНЕСКО вернется в университет с другим названием и новыми целями. А заодно объяснил, что не позволяет отказаться от авторского права и по каким причинам студенческая организация не может быть средством массовой информации.
Кафедра ЮНЕСКО по авторскому праву и другим правам интеллектуальной собственности появилась в 1998 году в рамках программы UNITWIN/UNESCO, обеспечивающей международное сотрудничество в области высшего образования. Она была открыта в Институте международного права и экономики имени А. С. Грибоедова, а в 2009 году переехала Высшую школу экономики. В 2017 году кафедру закрыли, информация о ней исчезла с сайта ЮНЕСКО и со страницы факультета права ВШЭ. Михаил Федотов, доктор юридических наук, основатель и руководитель вышкинской Кафедры ЮНЕСКО, объяснил, что произошло, и поделился планами по ее перезапуску.
«Кафедра ЮНЕСКО» — по-английски UNESCO Chair, а не UNESCO Department. Здесь слово «кафедра» имеет другое значение. Это не подразделение, а кафедра в том смысле, который это слово имело в средневековых европейских университетах. Кафедра ЮНЕСКО — не столько внутреннее подразделение университета, сколько «точка доступа» к знаниям и средство передачи знаний, технологий, компетенций, идей как внутри университета, так и на межсекторальном, межуниверситетском и международном уровне.
В 1998 году я завершил работу в качестве постоянного представителя Российской Федерации при ЮНЕСКО, вернулся в страну и решил, чтобы не прерывать связь с ЮНЕСКО и использовать свой опыт работы в этой организации во благо науки и высшего образования, создать кафедру ЮНЕСКО по авторскому праву и другим правам интеллектуальной собственности. Это была моя инициатива, моя идея. Тогдашний генеральный директор ЮНЕСКО Федерико Майор меня поддержал, и кафедра была открыта довольно быстро.
Кафедра ЮНЕСКО по авторскому праву и другим правам интеллектуальной собственности в общей сложности просуществовала почти 20 лет. Она занималась научными исследованиями, преподаванием, подготовкой научных кадров. У нас были студенты, которым мы читали учебные курсы и по интеллектуальной собственности, и по информационному праву, включая правовое регулирование деятельности в киберпространстве. Они занимались научной работой, участвовали в конференциях, которые мы проводили. Кроме того, издавался научный журнал «Труды по интеллектуальной собственности».
У кафедры также были аспиранты, которые под нашим руководством успешно защищали диссертации, и стажеры — практикующие юристы, специализирующиеся на авторском праве и других правах интеллектуальной собственности и заинтересованные в повышении своей квалификации. Членами кафедры ЮНЕСКО согласились стать крупнейшие специалисты в области интеллектуальной собственности и информационного права.
В начале двухтысячных мы начали проводить в последней декаде апреля «Дни интеллектуальной собственности». В их рамках организовывали выставки, конференции, форум. «Дни интеллектуальной собственности» проходят не только в Москве, но и, например, в Казани, где на базе Казанского Федерального университета мы создали отделение нашей кафедры.
История с переездом была уникальной, потому что раньше кафедры ЮНЕСКО никогда не переводились из одного вуза в другой — такой практики и соответствующих правил просто не существовало.
В Институте международного права и экономики имени А. С. Грибоедова условий для продуктивной научной работы студентов было довольно мало. Когда кафедру в 2009 году перевели в Вышку, несколько увеличился штат, стало значительно больше аспирантов, появились учебные курсы не только для юристов, но и для журналистов.
Кафедра выпустила немало ученых: и кандидатов, и докторов наук. Мы подготовили многие законопроекты. Например, об основах общественного контроля, о внесении изменений в законы о СМИ, об информации, информационных технологиях и о защите информации.
Некоторые из наших проектов стали законами. К сожалению, у законодателя так и не дошли руки до инициативного авторского проекта закона «Об основах правового регулирования деятельности, осуществляемой с использованием глобальных компьютерных сетей» — его разработал доктор юридических наук Астамур Тедеев. Если бы такой закон приняли, удалось бы избежать многих законодательных ошибок вроде так называемого «закона о блогерах», который появился, несмотря на нашу критику, в 2014 году и был отменен из-за очевидной бессмысленности в 2017.
Кафедра активно участвовала в дискуссии вокруг четвертой части Гражданского кодекса РФ «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации»: мы были, наверное, самыми принципиальными и самыми стойкими противниками включения всего массива законодательства об интеллектуальной собственности в структуру ГК РФ. Собирали конференции, участвовали во всех слушаниях, писали доклады, экспертные заключения, направляли их в Государственную Думу, в Правительство, в Администрацию Президента. Мы считали, что нужно сохранить ту конструкцию законодательства в сфере интеллектуальной собственности, которая существовала раньше. То есть отдельные федеральные законы об авторском праве, о товарных знаках, о патентах и так далее. Мы предлагали и альтернативный вариант — Кодекс интеллектуальной собственности, как во Франции. Но переубедить законодателя не удалось.
Мы начали писать кафедральный комментарий к четвертой части Гражданского кодекса, но, к сожалению, не закончили.
Сейчас в Москве не существует кафедры ЮНЕСКО, которая занимается вопросами авторского права и других прав интеллектуальной собственности. В этом в значительной степени моя вина, поскольку я был слишком занят основной работой — я тогда был советником президента Российской Федерации и возглавлял Совет по развитию гражданского общества и правам человека. К сожалению, я упустил из вида, что нам пора отправлять отчёт о деятельности кафедры. В результате произошло то, что должно было произойти: нашу кафедру вычеркнули из списка кафедр ЮНЕСКО. В мире существует множество таких кафедр, и если одна из них не подает признаков жизни, она автоматически исключается из списка. Мы признаки жизни подавали: журнал «Труды по интеллектуальной собственности» издавался, аспиранты защищались, всевозможные конференции проходили. Но мы не отчитались перед ЮНЕСКО вовремя, и в 2017 году кафедру ликвидировали. После такое же решение приняло руководство Вышки.
Несмотря на то что Кафедра ЮНЕСКО ВШЭ ликвидирована и все ее сотрудники уволены, коллектив продолжает научную работу: мы проводим конференции, готовим очередные номера «Трудов», анализируем законодательные новеллы и судебные прецеденты.
Сейчас надеемся, что в ближайшее время кафедра возродится — уже под новым названием (Восстановление закрытой кафедры не предусмотрено правилами ЮНЕСКО, но можно подать заявку на создание новой. — прим. The Vyshka), с более широкой сферой компетенций. В феврале нам сообщили из Штаб-квартиры ЮНЕСКО, что подписать соглашение с Вышкой планируется до конца марта, но в наши планы вмешался коронавирус — начался карантин.
До создания кафедры один шаг — осталось подписать проект соглашения. Первой ставит подпись генеральный директор ЮНЕСКО Одри Азуле, а затем — ректор Вышки Ярослав Кузьминов. Секретариат организации обещал все подготовить до конца июня, но никаких гарантий тут быть не может (Информация последний раз уточнялась 27 июня. — прим. The Vyshka).
Формы работы новой кафедры ЮНЕСКО по авторскому праву, смежным, культурным и информационным правам — теперь она будет называться так — останутся прежними. Будем работать со студентами, стажерами и аспирантами, выпускать журнал «Труды по интеллектуальной собственности» — мы хотим, чтобы он стал журналом Вышки. Кроме того, запланированы различные конференции. Одну из них мы провели ещё в декабре. Участвовало около пятидесяти российских ученых — не только из ВШЭ, но и из других университетов, из других регионов.
Новая кафедра будет уделять меньше внимания вопросам интеллектуальной собственности, не относящимися к компетенции ЮНЕСКО — например, связанными с промышленной собственностью. Зато мы займёмся культурными правам и информационными правоотношениями, регулированием деятельности в киберпространстве, правовым обеспечением развития искусственного интеллекта. Юриспруденция говорит на своём птичьем языке, компьютерщики — на своем, и эти два птичьих языка очень отличаются друг от друга. Одна из задач кафедры — создать что-то вроде компьютерно-правового словаря, переводчика с языка компьютерных наук на язык законодательства и права.
Другие задачи гораздо сложнее. Они связаны уже с развитием технологий искусственного интеллекта. Например, очень простой вопрос. С помощью искусственного интеллекта было создано музыкальное или литературное произведение. Кому должны принадлежать авторские права на это произведение? Тому, кто создал сам искусственный интеллект, его, так сказать, «железо»? Или тому, кто создал его программное обеспечение? А может быть, тому, кто дал команду создать это произведение? Или вообще никому? Простая ведь задачка, а ответа на неё до сих пор нет. Есть возможные варианты решения, но у каждого из них масса недостатков, которые сразу показывают, насколько решение не вписывается в наши традиционные представления об авторском праве.
Другой вопрос: возможна ли уголовная ответственность в отношении искусственного интеллекта? Обладает ли искусственный интеллект свободой воли? Ведь если искусственный интеллект — инструмент в руках человека, совершенно очевидно, что ответственность несёт тот, кто этим инструментом управляет. А если им управляет искусственный интеллект, кто должен нести ответственность? Тот, кто дал команду, или тот, кто создал программу, или тот, кто контролирует «информационно-коммуникационную инфраструктуру», входящую в «комплекс технологических решений», составляющих искусственный интеллект?
Здесь очень много вопросов, которые в конечном счёте должны быть решены конвенционально. Но чтобы эти решения были приняты, нужно найти им логическое обоснование. В противном случае мы окажемся в такой же ситуации, в какой оказались на сегодняшний день с правовой охраной компьютерных программ. Это удивительно, но они охраняются как литературные произведения, хотя компьютерную программу читает компьютер, а не мы. Мы читаем то, что компьютер нам показывает на своем экране.
К сожалению, когда появились компьютерные программы и возник вопрос о том, как обеспечивать их правовую охрану, американцы настояли на том, чтобы охранять эти программы как литературные произведения. Мировое сообщество с ними согласилось. Я считаю, это было возможно как временное решение, но чем больше времени проходит, тем лучше становится видно, что компьютерная программа — никак не литература. Может быть, изучение проблем, связанных с искусственным интеллектом, поможет нам найти и более адекватный механизм правового регулирования для компьютерных программ.
Сейчас пересматриваются некоторые принципиальные позиции внутри авторского права. Развитие информационно-коммуникационных технологий и сетей привело к тому, что сначала за рубежом, а теперь и у нас легализовалось понятие «открытая лицензия», благодаря чему наряду с традиционным «жёстким» копирайтом действуют открытые системы «мягкого», некоммерческого копирайта, например, Creative commons. Это свидетельствует о постепенном, но достаточно радикальном изменении института защиты интеллектуальной собственности.
Существует мнение, что от монетизации авторских прав в некоторых сферах необходимо отказаться. Важно понимать, что автор создаёт произведение и может не иметь других источников средств к существованию, кроме платы за эксплуатацию его произведения. Вот сочинил композитор рапсодию, и, если её ставят в эфире на радио, он должен получать за это какое-то вознаграждение. Ему же за рапсодию не полагается ни государственная пенсия, ни зарплата. Это его творчество.
У автора есть абсолютное право распоряжаться своим произведением. Автор имеет право отдать его обществу и сказать: «Я ничего от вас не хочу. Я размещаю своё произведение в интернете и разрешаю читать, копировать, что угодно делать, но только не переписывать моё произведение. Я написал стихотворение так, как я его написал. Вы можете написать своё стихотворение, но моё не трогайте». Речь идёт о неприкосновенности произведения — научного, художественного… любого. Безусловно, у автора есть право сказать, что он не требует, чтобы ему платили за использование его произведения. Если ему не хочется монетизировать свои авторские права, это его право, но если мы будем его принуждать к отказу от исключительных имущественных прав, то рискуем нанести ущерб всему процессу создания интеллектуального продукта, нарушить баланс интересов автора и пользователя.
Аналогичная ситуация с патентованием лекарств и способов лечения. Этот процесс может замедлять монетизацию результатов разработки. Но если сказать, что учёные создадут, например, вакцину от коронавируса и она будет бесплатной, кто даст деньги на эти исследования? У всего ведь есть источник. Создателям вакцин нужно приобрести необходимое оборудование и материалы, нанять сотрудников, чтобы разработать и изготовить нужный препарат.
Одна из проблем информационного права, которое тоже будет профилем кафедры ЮНЕСКО в Вышке, — цензура, необходимость борьбы с ней. Правовое регулирование СМИ заканчивается ровно тогда, когда начинается давление на редактора. Это уже цензура.
Закон о средствах массовой информации говорит, что цензура может исходить от государства, государственных органов, государственных учреждений и общественных объединений. Но надо иметь в виду, что эта формулировка была закреплена в 1991 году. Тогда было только одно общественное объединение, которое могло осуществлять цензуру, — ЦК КПСС. Сейчас, конечно, говорить о цензуре как о влиянии каких-то общественных объединений смешно. Сейчас просто нет таких общественных объединений, которые имели бы право требовать под угрозой наказания, чтобы редактор не выпускал какой-то материал.
Я принимал участие в создании закона о СМИ в 1991 году. Мы старались закрыть все лазейки для тех, кто хочет сохранить цензуру. А такие люди были и, в общем, есть всегда. То, что было тогда, ту цензуру, мы, слава богу, ликвидировали. Но она возрождается снова и снова, в разных обличиях. Сейчас нет никакого цензурного ведомства наподобие Главлита, которое заранее просматривает всякий текст, написанный для СМИ. Тем не менее существует неформальная, часто телефонная цензура владельцев СМИ, якорных рекламодателей, различных должностных лиц. В некоторых регионах есть даже практика заключения «соглашений о сотрудничестве», обязывающих редакцию предварительно согласовывать с пресс-службой все материалы, посвящённые работе того или иного ведомства — полиции, например. Это, конечно, цензура, но как-бы добровольная, «консультативная».
Что касается ситуации в Высшей школе экономики в январе, когда студенческие медиа были лишены статуса студенческих организаций и многие посчитали это актом цензуры, своё мнение я высказал на портале «Вышка для своих». Средство массовой информации не может быть организацией, в том числе студенческой. Это форма периодического распространения массовой информации, это совсем другое. Средство массовой информации – это объект права, а организация, наоборот, — всегда субъект, а не объект. Этот формальный момент не был соблюдён, и не было правовой определённости. Возникла большая терминологическая путаница. Но если всё разложить по полочкам, становится понятно, где субъекты права, где объекты, какие правоотношения, какие права, какие обязанности, какие ограничения.
Видимо, было ощущение, что студенческие СМИ существуют в неком юридическом вакууме. Это неправильно. У нас есть законодательство о средствах массовой информации, и оно достаточно демократичное. Во всяком случае, изначально оно было одним из лучших в мире. Потом, правда, поправки всякие появились, но это обычная история. Всегда сначала создаётся что-то замечательное, а потом ухудшается, ухудшается, ухудшается… Именно поэтому на факультете коммуникаций, медиа и дизайна я сейчас активно работаю над тем, чтобы повысить уровень правовой культуры. Например, в группе, где я веду занятия, студенты разбивались на четыре подгруппы и готовили документы для регистрации газеты «Женский взгляд», радиоканала «РЕЛИГИON», телеканала «Ничто» и сетевого издания «Russia Tomorrow», разрабатывали редакционные уставы, учились составлять запросы информации. Ещё одна подгруппа студентов называлась «Роскомнадзор». Она проверяла, насколько правильно составлены документы, которые готовили другие.
Тем, кто занимается медиа, принципиально важно разбираться в информационном праве и медийном законодательстве. Для журналиста незнание закона о СМИ просто опасно. Точно так же, как для водителя автомобиля — незнание правил дорожного движения.
Первое, что я говорю, когда прихожу к студентам: «Моё дело — научить вас правилам техники безопасности». Не зная своих прав и обязанностей, журналист становится лёгкой добычей. Далеко не все ведь любят свободную прессу
Каждый человек, занятый умственным или творческим трудом, должен иметь хотя бы элементарные представления об авторском праве и других правах интеллектуальной собственности. Инженеру важно знать патентное право, иначе он просто потеряет то, что может найти: изобретёт какое-то устройство и не запатентует его, позволив тем самым сделать это кому-то другому. Для специалиста в области гуманитарных наук обязательно знание авторского права и прав, смежных с авторским. Там есть очень много интересных юридических аспектов, в частности права, связанные с созданием баз данных, или права публикатора.
Чем больше мы входим в информационное общество, тем больше мы должны быть осведомлены в области информационного права. Мы ежедневно, каждую минуту вступаем в информационно-правовые отношения. Важно понимать, что ты можешь, что не можешь, на что ты имеешь право и каковы твои обязанности, ограничения.
И, конечно, знание законов об авторском праве поможет правильно обращаться с чужими произведениями и не совершить акт плагиата — настоящее уголовное преступление. Я всегда подчеркиваю, что незнание закона не освобождает от ответственности, а вот знание может и освободить.
Текст: Полина Меньшова
Редактор: Олег Ян
