Академии хореографии: заниматься так, чтобы не били
Танцовщики из России считаются одними из главных соперников на международных конкурсах и фестивалях, а российские школы, училища и академии балета и народного танца — отличный старт для международной карьеры, о которой многие мечтают с детства. Студенты танцевальных школ и академий рассказали нам, как поступить в их заведения, почему важно положительно относиться к строгости преподавателей и что делать, если тело танцовщика меняется.
Мария Чернявская, Академия Русского балета им. А.Я. Вагановой
Максим Симухин, Владимирский колледж культуры и искусства
Мария Полянская, Школа-студия при ГААНТ имени Игоря Моисеева
Владислав Башмаков, Академия Русского балета им. А.Я. Вагановой
Ольга Гулидова, Владимирский колледж культуры и искусства
Ульяна Лазарко, «Школа классического танца»
Школа «Прощай, детство!»
Детей отдают на танцы с трех-четырех лет. Кого-то в обычные кружки по интересам, кого-то на подготовительные курсы к поступлению в училища. К 10 годам у детей кроме любви к движению проявляются и физические показатели, позволяющие начать танцевальную карьеру. Педагоги это отмечают и предлагают попробовать свои силы — поступить в хореографические академии или школы.
11–13 лет — «критический возраст» набора детей в хореографические академии и училища, когда ребенку нужно принять решение о том, хочет ли он посвятить остаток детства изнурительной работе над собой и своим телом. Поступление обычно представляет из себя нелегкий процесс, состоящий из трех туров. На первом этапе проверяют наличие способностей и профессиональных данных: выворотность, гибкость, музыкальность, силу прыжков. Второй — медицинский допуск. Заключительный этап очень похож на первый, но детей уже оценивают строже. Конкурс составляет в среднем 20 человек на место, а в более престижные учебные заведения, такие, как Академия им. А. Я. Вагановой или МГАХ — 30.
Владислав Башмаков, студент предвыпускного курса Академии им.Вагановой, вспоминает, как много детей плакало, когда объявляли результаты. Он же сам, хотя не волновался во время вступительных туров и почти к ним не готовился, был горд услышать свою фамилию в списке поступивших.
Учеба в академиях длится 5-8 лет. После этого танцовщики получают среднее специальное образование и могут поступить в бакалавриат по направлениям «артист балета», «хореограф» и «балетмейстер». Предсказать, какой будет карьера танцовщиков после — почти невозможно. Смогут ли они попасть в труппу, в каких ролях будут танцевать, когда начнут солировать — неизвестно. Все зависит не только от упорства, но и от харизмы, таланта, везения. «Может быть, когда я устроюсь в труппу, оттуда уволится солистка с типажом, как у меня, и меня поставят учить ее партию. Так я сразу выстрелю. А можно начать с кордебалета и закончить им же», — говорит Маша Полянская.
Маша сейчас учится в одиннадцатом классе и на пятом курсе школы-студии при ансамбле Игоря Моисеева в Москве. Танцевать она начала с четырех лет, в 13 лет поступила в «Моисеевку».
«Когда я пришла с мамой подавать документы, одна из женщин, работающих в администрации, сказала: “Ну всё! Вы поступили в школу “Прощай, детство”.
Отчасти это так: тяжело привыкнуть, что с девяти утра до семи вечера ты занимаешься, потому что иначе нельзя. Два года я входила в этот ритм. Только на четвертом курсе я не просто приспособилась, но и поняла, как учиться с пользой».
Ульяна Лазарко, студентка «Школы классического танца», уже в три года проявила свои танцевальные способности. Ее родители решили отдать старшего брата на танцы для общего развития. Его повели на просмотр в ансамбль «Калинка», а девочку взяли за компанию. Когда надо было что-то показать и подвигаться под музыку, брат стоял как каменный. Она станцевала вместо него, а после этого начался ее непростой путь к успеху.
«Когда пришло время поступать в Школу, меня еще раз спросили, готова ли я бороться до конца. Показали фильм “Пленники Терпсихоры” и пригрозили, что в балетных училищах, якобы, даже бьют палками».
Тогда я ответила: «Я буду заниматься так, чтоб меня никогда не били»
В 10 лет Ульяна пробовалась в Московскую государственную академию хореографии. Несмотря на то, что до этого она несколько лет ходила на подготовительные курсы, ей отказали. «Я прошла все три тура, но в конце мне сказали истинную причину, по которой меня взять не могут. Мое лицо оказалось “слишком славянской внешности”, а щеки — толстыми». Девушка рассказывает, что очень сложно угадать, что именно приемная комиссия захочет видеть в конкретном наборе. В один год нужны высокие и тонкие, в следующий — низкие и выразительные. Она считает, что комиссия старается выбирать людей «под копирку».
Ульяна поступила в государственное танцевальное училище, но там проучилась всего полтора года. Началось половое созревание, она набирала вес, никакие диеты не помогали. Таких в государственных училищах долго не держат, грозят отчислением. Поэтому она ушла в частный колледж.
Кнут — это пряник
Академия Русского балета им. А.Я. Вагановой находится в Санкт-Петербурге. Большинство студентов на вопрос о том, где они учатся, гордо замечают: в первом в России, основанном еще в XVIII веке заведении, где начали преподавать балет.
Сейчас «Вагановку» можно назвать аналогом МГИМО в мире балета: учиться там очень престижно. Ректором Академии является Николай Цискаридзе, а преподавателями — бывшие солисты театров по всему миру.
Основа системы подготовки танцовщиков в «Вагановке» — строгость. Хотя ни один студент не согласится с тем, что она чрезмерна. Мария Чернявская, студентка Академии, вспоминает: «Наш ректор говорит, что кнут — это пряник. Если на тебя не повышают голос и не делают замечаний, значит, ты неинтересен. А это трагедия. Поэтому на строгость педагогов нужно нормально реагировать и понимать, что от тебя ждут результата». Владислав также соглашается: «Наши педагоги очень строгие, и это делает их великими. Еще в начале обучения, на занятиях у своего первого преподавателя по классическому танцу, я очень переживал из-за его повышенного тона, даже если он не был обращен ко мне. Сейчас я понимаю, насколько более закаленным и устойчивым стал к средним классам».
Конфликтов с педагогами удается избежать не всем. Например, Ульяна столкнулась с давлением, когда стала толстеть: «Меня гнобили, и это был тяжелый период моего детства. Это повлияло на психику, но в балете такое неизбежно. Бывают и случаи, когда педагог поцарапает или несильно сделает хлопок. Это единственный способ показать детям, какие мышцы должны правильно работать. Так они запомнят навсегда».
Холодность преподавателей — залог успеха в воспитании танцовщиков. С первого дня детей приучают быть дисциплинированными во всем вплоть до заколок на голове. «Строгость и закалка нужны, потому что без них появляется лень, а лень — это травмы», — рассказывают студенты.
«Меня один раз выгнали из зала, потому что на одном из движений ленточка от балетки чуть-чуть надорвалась, топорщилась от стопы. Педагог сделала замечание. Я попросила перешить ленту и вернуться в класс. На что она ответила отказом, потому что моя оплошность демонстрирует неуважение к ней, — и меня не пустили. Если я не учла такую мелочь, значит я пренебрежительно отнеслась к рабочей обуви, к своему делу. Выходит, что я непрофессионал», — смеясь, рассказывает Маша Полянская.
Мировой уровень
«Никто не хочет уезжать учиться за границу. Наоборот, иностранцы стремятся к нам. На мой экспериментальный курс народного танца поступила американка. Она сначала даже по-русски не говорила, но переехала ради нашей школы», — рассказывает Маша.
Антонио Манганиелло из Италии, студент Академии им.Вагановой, тоже согласился дать интервью, но только в чате. Сказал, что плохо владеет русским. Он рассказал, что поступал в Вагановку на родине. Туда приехали преподаватели Академии и лично отбирали кандидатов.
Главной проблемой для Антонио стал язык. Антонио плохо понимал замечания и комментарии педагогов, не мог выстроить диалог, смущался. Отчасти преодолев языковой барьер, пережив травму ноги, он не перестал признаваться в любви к балету. «Для меня танцы — это жизнь, это я сам».
Хореография в провинции
Тяжелее приходится тем, кто выбрал быть танцором в русской глубинке. Шансы на исполнение мечты и возможности самореализации в танце уменьшаются. Оля Гулидова из Воронежской области в этом году перешла на последний курс Владимирского областного колледжа культуры и искусства. Танцевать она начала с детства, хотя занятия эти были несерьезными. До 15 лет девушка не подозревала, что захочет связать с увлечением жизнь. Все изменилось, когда она попробовала сама ставить танцы по заданию учительницы. Это оказалось настолько увлекательно, что она резко передумала «жить обычную жизнь», и решила уехать учиться.
Я в жизни умею хорошо делать все, кроме хореографии. В этом и смысл: постоянно самосовершенствоваться, а не заниматься тем, что и так уже умеешь
Сначала Оля собиралась в Москву, в колледж при МГУКИ, надеялась на действительно качественное образование. Но, попав на одну из репетиций во Владимирском колледже, увидела, как танцуют студенты и восхитилась профессионализмом педагогов и учеников.
«Я поняла, что если уж во Владимире так танцуют, то в Москве мне делать нечего. Тем более, в столице ждут людей с очень хорошей базой, которой у меня не было. В нашем же колледже тебя будут заботливо лепить с нуля».
Один или два выпускника в год выбивают себе “место под солнцем” в знаменитых ансамблях и труппах. Студенты, которым удается поступить в бакалавриат в МГАХ или “Вагановку”, пользуются большим уважением. Они знают: чтобы после владимирского колледжа оказаться там на бюджете, нужно днями и ночами работать, жить в зале. В основном же выпускники становятся педагогами и учат детей гимнастике, современному и народному танцу. «Почти каждый мечтает после выпуска танцевать», — призналась Оля, — «но не всегда получается».
Максим Симухин — сокурсник Оли. Он единственный из трех парней продержался до последнего курса, остальных отчислили. Сейчас мечтает танцевать народный танец на сцене, для себя и для искусства. Родился он в небольшом городе Струнино Владимирской области и уже в детстве столкнулся с травлей.
«Было очень сложно. В моем городе ребята думали, что если я занимаюсь хореографией, значит, я не такой, как все. Поэтому я знаю, что такое буллинг. Даже вспоминать тяжело», — признается Максим. «Во Владимире с этим лучше. В районе, где находится наше общежитие, всем уже безразлично. Но однажды на меня напал здоровый мужик, под два метра. У меня и комплекция, и выдержка балетные: хожу всегда с прямой спиной, гордый. Видимо, это многих раздражает. Я был в компании двух девушек и парня. Мы зашли в подъезд, а он за нами. Когда он дал понять, что сейчас что-то будет, я ему сразу гранд-батманом заехал, и мы убежали».
Владислав Башмаков, в отличие от Максима, никогда не сталкивался с такой проблемой. Его окружение почти полностью состоит из людей, напрямую связанных с танцами. В нем не бывает предвзятости. «Мне же», — говорит Максим, — «часто тяжело существовать в кругу людей, не понимающих такое творчество, а иногда и агрессивно не принимающих его».
Текст: Мария Ныркова
Иллюстрации: Варвара Ступина
Фотографии предоставлены героями материала
Редактор: Анна Терешева
