Как только ты нетрадиционный, тебя преследуют: новые религиозные движения
К нетрадиционным религиям часто относятся предвзято: их организации запрещают, а участников осуждают и называют сектантами. После публикации материала о «деструктивных сектах» мы получили несколько отзывов, в которых содержалась критика нашей статьи, и решили разобраться в теме. Мы поговорили с профессорами Дмитрием Дубровским и Жанной Корминой и выяснили, что называют новыми религиозными движениями, в чем проблема антикультизма и почему религиозную группу нельзя называть деструктивной сектой.
История понятия «секта»
«Изначально термин «секта» восходил к латинскому глаголу sequi (следовать) и означал направление или школу мысли, например, философскую или политическую, — рассказывает профессор НИУ ВШЭ и антрополог религии Жанна Кормина. — Позже его стали соотносить с другим латинским глаголом secare — отсекать, отделять. Эти глаголы не связаны по происхождению, но имеют одинаковую форму женского рода прошедшего времени — secta».
Во времена Макса Вебера сектой называли религиозную группу людей, которые отделились от мейнстримного религиозного течения. Например, сектами по отношению к католической церкви были кальвинисты (кальвинисты признают верховную власть Бога, предопределенность жизни и отвергают святых, реликвии и мощи — прим. The Vyshka) и другие группы, названные позднее протестантскими. Постепенно слово «секта» приобрело негативный оттенок.
По словам профессора Дмитрия Дубровского, в России уже в 18 веке сектой начали называть малую религиозную организацию, заранее объявленную подозрительной. Членов сект постоянно преследовали в рамках тех законов, которые существовали в Российской империи. Например, как рассказывает профессор Жанна Кормина, во время царствования Екатерины Второй появилась так называемая секта субботников, или жидовствующих: некоторые крестьяне в центральных и южных губерниях Российской империи создали оригинальное религиозное учение (субботники отрицали Троицу и признавали единобожие, считали Иисуса одним из пророков, почитали субботу вместо воскресенья — прим. The Vyshka). Выход из православия карался по имперским законам, поэтому власти сочли субботников изменниками и выселили их на Кавказ и в Сибирь.
«В советские годы причисление к сектантам было приговором», — утверждает Дмитрий Дубровский. Ярким примером являются «Свидетели Иеговы». В послевоенные годы членов организации массово депортировали в Сибирь, многие из них оказались в лагерях. «“Свидетели” считались антисоветской организацией, поскольку, согласно своим религиозным убеждениям, они отказывались от службы в армии, участия в советских праздниках и были и остаются глобальной организацией, которую, с точки зрения государства, трудно контролировать», — рассказывает Жанна Кормина.
В апреле 2017 года Верховный суд РФ признал «Свидетелей Иеговы» экстремистской организацией и запретил ее деятельность в России (местные общины стали признавать экстремистскими еще раньше, поводом считалось использование запрещенной литературы — прим. The Vyshka). С тех пор в отношении «Свидетелей» регулярно возбуждаются уголовные дела. По данным правозащитного центра «Мемориал» (признан в России НКО-иноагентом), на 9 декабря 2021 года более 560 свидетелей Иеговы преследуются в уголовном порядке в связи с «экстремистской деятельностью».
Как появлялись новые религиозные движения
Термин «секта» приобрел негативное значение как в российском обществе, так и в англоязычном мире. Поэтому в конце 1970-х годов британский социолог Айлин Баркер и ее команда в Лондонской школе экономики предложили ввести нейтральный термин «новое религиозное движение», которым теперь пользуются в академическом и публичном пространствах.
«Этот термин показывает, что бывают группы людей, которые верят в то, во что верили давно, а бывают те, которые этим не удовлетворяются и в рамках собственных конституционных прав на свободу вероисповедания и свободу совести выбирают какую-то специфическую религиозную традицию», — объясняет Дмитрий Дубровский.
При этом, по словам Жанны Корминой, некоторые специалисты считают новыми религиозными движениями такие, где пока нет второго поколения верующих. Часто такое поколение так и не появляется, и религиозная группа исчезает естественным путем, например, вместе с уходом ее лидера.
Айлин Баркер предлагает считать новыми религиозными движениями такие, которые возникли после Второй мировой войны. Этот период отмечается расцветом движения New Age (общее название совокупности различных религиозных движений, большая часть которых возникла в 20 веке — прим. The Vyshka). По всему миру и особенно в Европе произошел взрыв новых религиозных традиций, связанных с различными экспериментами, в основном экзотическими (Церковь Объединения, кришнаизм и другие). Некоторые «старые» церкви объявили, что все новые религиозные организации опасны и что с ними необходимо бороться. Так появлялось антикультистское движение. Его сторонники считают, что те верования, которые не являются традиционными, опасны для общества.
«Многие специалисты (Питер Бергер, Айлин Баркер) в области исследований религии считают появление новых религиозных групп и течений частью процессов секуляризации, — объясняет профессор Жанна Кормина. — Есть мнение, что человеческая потребность в религиозной жизни не утрачивается с ходом научно-технического прогресса, но требует выработки новых культурных стилей».
В чем суть и проблема антикультистского движения
По словам Жанны Корминой, антикультистским движением, или антикультизмом, можно назвать критику немейнстримных религиозных культур. «Антикультизм в России в его современном виде появляется в постсоветское время, с середины 1990-х годов, и связан с деятельностью А. Л. Дворкина (занимается исследованиями антисектантского движения в России; деятельность Дворкина критикуется религиоведами за предвзятость к новым религиозным группам и движениям — прим. The Vyshka) и укреплением Русской православной церкви», — отмечает профессор.
Основная проблема антикультизма, по мнению Жанны Корминой, в том, что «его представители предвзяты и часто некомпетентны».
Они не пытаются узнать правду о том или ином сообществе, их задача — создать его негативный образ. Для этого применяются манипуляции, которые основаны на страхе обывателя перед чем-то нетрадиционным и неизвестным
Антикультисты могут действовать в интересах и от имени конкретной религиозной организации. Они борются за ее монополию в религиозной сфере, для чего им необходимо избавляться от конкурентов. Именно люди с антикультистскими настроениями часто пишут экспертные заключения по поводу «тоталитарности» религиозных групп. «Результатом такой работы нередко становятся разрушенные судьбы», — отмечает профессор Кормина.
Примером, по словам Дмитрия Дубровского, является деятельность Натальи Крюковой, которая уже 20 лет работает над созданием (судебных — прим. The Vyshka) экспертиз, не имея при этом соответствующей научной степени.
«Проблема состоит в том, что антикультизм перестал быть маргинальным, а стал частью мейнстрима. Благодаря пропаганде антикультистов и отчасти незнании установилась моральная паника по отношению к различным религиозным традициям. Как только ты нетрадиционный, тебя преследуют. И если раньше угрозой назывались экзотические сообщества, то теперь и обычные протестанты попадают в список тоталитарных сект антикультистов. Мы живем в мире, в котором вроде бы Конституция гарантирует нам религиозное многообразие, но как только ты пытаешься им воспользоваться, сразу выясняется, что ты либо представитель тоталитарного культа либо деструктивной секты. Важно понимать, что мир может быть многообразен, и не все, что отличается от привычного нам, обязательно ужасно и опасно», — объясняет Дмитрий Дубровский.
«Деструктивных организаций не бывает»
Причисление любой религиозной группы или организации к числу деструктивных является неправильным, потому что не существует критериев деструктивности.
Те признаки так называемых «деструктивных сект», которые выделяют антикультисты, можно применить к любой, в том числе традиционной, религиозной организации. Так, в любой традиционной религии при желании можно найти иерархию, мизогинию, сексизм, подчинение. «Они все не демократические, но это не значит, что обществу нужно их запрещать», — утверждает Дмитрий Дубровский. Любая религиозная организация обладает «определенной этикой и философией», которая может не совпадать с общими представлениями о религии.
Деструктивных организаций не бывает: люди формируют свое мнение исходя из того, что есть правильные религии, которые все делают правильно и не навредят, и неправильные, которые все делают неправильно
Это разделение субъективно. По словам Жанны Корминой, «кто-то посчитает чудо истечения мирра от иконы (обычное дело для православной культуры) обманом, а поддержку почитания официальной церковью, например, мощей Матроны Московской — бессовестным способом отъема денег у паломников. Другие же посчитают членов Церкви Последнего Завета (обосновались в предгорьях Саян в Минусинском крае в первой половине 1990-х годов — прим. The Vyshka.) жертвами заманивших их туда хитрецов. Чтобы понять, что происходит в каждом случае в действительности, нужна непредвзятая и кропотливая работа исследователей».
Говоря о признаках деструктивности религиозного сообщества, антикультисты часто выделяют манипулирование. Однако, как отмечает Дмитрий Дубровский, любой священник, который ведет проповедь, тоже манипулирует. «Он, например, заставляет людей плакать, улыбаться, думать о душе. Это его задача как священника и нормальная религиозная практика».
Другим условным критерием деструктивности считают принуждение и удержание человека в сообществе. По мнению профессора Жанны Корминой, для того, чтобы удержать человека в религиозном сообществе, нужно, чтобы он верил в предлагаемую религию, «переживал религиозное чувство», а заставить верить невозможно. Исключение составляют случаи, когда родители приводят в веру своих детей, но вырастая, дети покидают церкви своих родителей, если им там не нравится. «Эту проблему сами верующие называют «ДВР» (дети верующих родителей), с ней сталкиваются все религиозные группы», — отмечает профессор Кормина.
Почему к НРД относятся предвзято и что с этим делать
В российском обществе многие новые религиозные движения воспринимаются как отрицательное явление. Главной причиной такого отношения, по словам Жанны Корминой, является страх человека «перед всем, что кажется социально чужим». Другая причина связана с идеей о том, что принадлежность к религиозной группе является врожденной, как принадлежность к группе этнической или национальной.
«Эту идею принято называть религиозным национализмом. В ее основе — убежденность в том, что человек не может выбирать веру, отказ же от «врожденной» религии будет считаться предательством. Быть православным в таком случае (а для «этнического» мусульманина мусульманином) значит быть как все, быть нормальным», — объясняет профессор Кормина.
По ее словам,
религиозная жизнь – это социальная реальность, в ней нет ничего априори хорошего или плохого
«Настороженное отношение к религиозному инакомыслию в России связано с общим консервативным поворотом в общественной жизни. Оно усугубляется леволиберальным секуляризмом (отделение церкви от государства — прим. The Vyshka), который можно считать советским атеистическим наследием, а можно — продолжением традиций европейского Просвещения».
Для того, чтобы избавиться от предвзятого отношения к новым религиозным движениям, по мнению Жанны Корминой, необходимо сделать процесс правоприменения «справедливым». «Вести публичные дискуссии о религии и помнить, что выбор верить или нет и как именно верить является конституционной свободой и правом гражданина страны».
Текст: Елена Лемясова
Иллюстрации: Наталья Зеленова
Редакторка: Анастасия Елфимова
