Вечно молодой театр НИУ ВШЭ
К тому формату, в котором он существует сейчас, театр НИУ ВШЭ шел не один год. О пути через тернии к звездам рассказал основатель театра Андрей Вершинин.
Начало
Тот театр, который есть сейчас, не похож на тот, который был в 1997 году.
Все началось в ноябре 97-го, когда мы с другом и еще с ребятами — команда человек пяти-шести — выступили на Дне рождения Высшей школы экономики с перепевками под гитару. Зал был полон, зрители хорошо приняли нас, да и нам самим понравилось. Захотелось продолжать, и мы решили прямо сразу сходу подготовить еще что-нибудь для сцены. Пение и игра на гитаре всегда были мне по душе, поэтому мне хотелось видеть себя в творчестве.
Для меня этот момент был переломным. Я усиленно занимался французским, но попасть в Сорбонну в итоге не смог — завалил экзамен в посольстве. Мои одногруппники уехали во Францию, а я остался не у дел, и поэтому когда появилась возможность выступать на сцене, я подумал: «Почему бы и нет?»
Мы не планировали создание классического театра, скорее, хотели поставить шоу в формате хорошей, крепкой студенческой самодеятельности. Приближался Новый год. За месяц образовалась группа единомышленников, которая и написала сценарий спектакля. Мы нашли подходящий зал и приступили к репетициям.
Все началось с «Простоквашино». Премьера нашего спектакля состоялась 27 декабря 1997 года.
В то время мы ориентировались на мюзиклы, которых в России тогда еще не было. Первый российский мюзикл — «Метро» — вышел позже (в 1999 году — прим. «The Вышки»).
Наша версия была переложением «Дяди Федора» Эдуарда Успенского: там у главного героя появилась девушка. И через пару лет после нашего спектакля Успенский написал «Любимую девочку дяди Федора» (в 2001 году — прим. «The Вышки»).
Мы отправляли ему письмо с приглашением на премьеру, но он не пришел. Видимо, у него что-то засвербило, и он украл нашу идею и выпустил продолжение.
Время первых
На премьеру пришли все 800 человек: в переполненном зале сидела вся Вышка со своими знакомыми, все проректоры, все научные руководители. Кузьминов и Ясин пришли тоже.
Сценарий был пропитан песнями, играла живая музыка, выступала танцевальная группа. Публика приняла нас хорошо, да и нам самим понравилось.
Все нашли себя в этом спектакле и через два месяца мы выпустили второй! Он назывался «Буратино» и длился уже не сорок минут, а час с небольшим.
Довольно мозгодробильно было за три месяца сделать два спектакля. Не помню, учились мы или нет, но наверняка выпивали — снимали нервный стресс от спектаклей.
Отбор актеров
Вся Вышка училась на Кочновском. Там мы присмотрелись и выделили некоторых ребят. Актеры отбирались среди тех студентов, которые приходили на читку сценария на Кочновском или на Сахарова — Мясницкой тогда еще не было. Сейчас все они уже состоявшиеся люди. У кого-то огромное лингвистическое бюро, у кого-то сеть клиник, кто-то работает на высоком посту в РЖД. Надо сказать, что все друг о друге помнят. Иногда переписываемся.
Первый состав
В первом составе были: кот Матроскин — я, Шарик, девушка дяди Федора, дядя Федор и галчонок. Пять человек играли и три человека танцевали. В общей сложности тусняк составлял человек пятьдесят: кто-то рисовал декорации, кто-то подбирал и шил костюмы. У нас была Аня Зырянова, которая сейчас возглавляет движение SelfMama. Она лет пять все время занималась костюмами, ей это было в кайф.
Сформировался коллектив тех, кому понравилась сцена. Мы стали ездить с «Буратино» и «Простоквашино» на всякие фестивали, и так прошел еще год.
Нас заметило вышкинское управление общественными отношениями, PR, и мы стали сотрудничать: мы делали сценарии для дней рождения, помогали с номерами, выступали на всяких фестивалях, а они писали о нас на сайте.
С этого момента пошло разветвление: кто-то ушел в музыку, кто-то в танцы. Появился «кордебалет» театра — двадцать-тридцать девочек, с которыми на абсолютном энтузиазме занималась другая наша девочка с огромным танцевальным опытом.
К нам приходили друзья наших друзей. Работа находилась всем, и все чувствовали ответственность: стояли сроки выхода спектаклей. Все вместе мы постоянно выезжали в дома отдыха, которые в такие дни заполнялись целиком. Через три года нас было уже 150.
Обмен опытом
Мы все варились в одной каше с преподами и были в хороших отношениях друг с другом. Это ни в коем случае не напоминало какое-то панибратство. Просто студенты чувствовали себя взрослыми в этой обстановке, а преподы, наоборот, помоложе, и всех это устраивало.
Локации
Буквально за год у нас образовалось несколько музыкальных групп, появились хореографическое и актерское направления. В 1999 году от клуба стали отказываться: он закрывался на ремонт, и деваться было некуда.
Появилось помещение театра на Мясницкой, которое мы используем до сих пор. Оно когда-то было выгребной ямой: старый дом с котельной, куда забрасывали уголь с улицы. Когда мы стали ремонтировать основную нишу, выяснилось, что там стекло люка прямо на тротуаре.
Помню, когда в 2004-2005 году выделили, наконец, сокровенную сумму на оборудование. Для нас не имело значение, что оно было достаточно дешевеньким. Важно, что появились свет и звук — то, без чего невозможен театр.
«К нам едет режиссер»
Когда я учился на третьем-четвертом курсе, к нам постепенно начали подтягиваться ребята с младших курсов. Новые люди приходили, когда я был в магистратуре. Возникали какие-то мелкие постановки, и всему этому нужно было придать некую форму.
Тогда я и познакомился с Сашей Назаровым. На тот момент он был преподавателем во ВГИКе. Он предложил эксперимент: повторить театр МГУ, который разрушился и превратился в театр «Мост» после прихода Ролана Быкова.
Судьба свела нас с замечательными третьекурсниками ВГИКа, которые преподавали для наших студентов непрофильно. Своим появлением им обязана школа-студия театра ВШЭ.
В состав входили прекрасные люди: актриса Нелли Уварова, режиссер и продюсер Саша Назаров и Владимир Вдовиченков. Лучше всех справилась Ира Сиротинская. Она единственная осталась.
Назаров сидел в комиссии на кастинге, когда во время отбора на Мясницкой весь первый этаж был забит желающими. Ректор проходил мимо и задавался вопросом: «Экзаменов нет, чё им надо?» А толпа ему отвечала: «Мы в театр ВШЭ».
Я решил в это не вмешиваться: моя самодеятельность закончилась. В 1999 году я ушел сам, чтобы дать театру какую-то жизнь.
Во всем мы были первыми. Но нельзя сказать, что я занимался всеми вопросами. Я старался двигать это все и говорить руководству: «Это нужно, это нужно». Что нужно брать на зарплатную ставку режиссера, Иру Сиротинскую — она же занимается полноценной работой. Что нужно платить преподам по танцам.
Для нашего вышкинского руководства все тоже было в новинку — им приходилось доказывать, что существует еще что-то кроме лекций.
Роль руководства в развитии проекта
Администрация должна видеть, что университет развивается, и помогать ему в этом. Все не должно распространяться только на образовательный процесс. Университет — это место, где люди должны за достаточно короткий период обучения брать самое главное. Здесь очень многое закладывается в самосознании. Безусловно, это образование, но еще и круг знакомств, какие-то направления мысли, вкусы, творчество. В школе это не закладывается. Мне вообще непонятно, что там сейчас творится.
Университет настраивает вкус человека. Здесь должно быть то, из чего можно выбрать что-то для саморазвития, для творчества. Человек развивается как раз в творчестве. Для кого-то это бизнес-инкубаторки или участие в лаборатории по финансам. Здесь есть и театр, и музыка. Я считаю, что в достойном университете должно быть все, чтобы человек мог попробовать себя в самых разных сферах. Это очень важно.
Секрет фирмы
Первые показы проходили в рамках каких-то общешкольных корпоративных мероприятий: «Буратино», например, вышел на 8 марта, а «Простоквашино» — на Новый год.
Театр продолжает жить, и это огромная заслуга Иры Сиротинской: она переняла всю эту движуху и оформила ее в полноценный театр с настоящим репертуаром. Мы хотели, чтобы так и было, когда поняли, что театр не должен иметь форму фактически неуправляемой, стихийной самодеятельности. Нам повезло вырулить на постоянную историю.
В свое время театру повезло с административной поддержкой. Связующим звеном был я, но те реальные руководители, которые стояли надо мной, верили в театр.
Благодаря стечению обстоятельств и титаническому труду всех людей, которые им занимались, театру уже двадцать лет, и он не сдох. И это удивительно.
В тесноте
Если бы я был руководителем, то нашел бы подходящее помещение, оборудовал его, посадил бы туда театр и понимал, что эту сцену нельзя трогать и использовать ее как площадку для лекций и форумов.
В зале всего 30 кресел. Но театр боится потерять это, пусть и небольшое, место. Он здесь уже почти пятнадцать лет — намоленное место, как-никак.
Пускай театралы и закопались на Мясницкой, это в любом случае заслуженно: театру двадцать лет, и это большая цифра. Они должны понимать, что вместо того, чтобы забирать театр, нужно привязать помещение и увеличить площадь. Это вообще самый близкий к Кремлю театр после Большого, по-моему.
Было бы здорово, если бы публика имела возможность приходить без опасения не попасть в Высшую школу экономики из-за строгого режима.
Занавес
Примерно с 2004 года я перестал помогать театру. Начался театр ВШЭ, но уже без меня. Я приходил туда, чтобы навести порядок, давал ценные указания, чтобы следили за пожарной безопасностью — там все-таки оборудование, электричество. На стене до последнего гордо висела табличка «Ответственный за пожарную безопасность ВШЭ».
Люди и судьбы
Классический театр — это достаточно рафинированная история, он не всем по душе. Мне нравится ходить на спектакли, но я очень боюсь ошибиться в выборе постановки сегодня вечером — а вдруг говно?
И если фильм можно перемотать или попросту уйти, то здесь, в театре, тоже можно уйти, но — не хочется.
Через театр Вышки прошли тысячи человек — точнее и сосчитать, наверное, невозможно. Много народу покидало театр — понимало, что это «не их». Но были и те, что приходили в театр, а потом бросали Вышку или доучивались и поступали учиться во ВГИК, в Щепкинское, в ГИТИС, и таких примеров очень много. Иногда приходили целые студии других вузов и студии кино и оставались в коллективе. Есть молодые режиссеры с вышкинским и режиссерским образованием, которые уже служат в театрах или собирают свои коллективы, есть актеры и актрисы. Люди настолько воодушевлялись тогда, что у них получается сейчас.
Первые такие случаи стали для меня неожиданностью. Я думал: а не дадут ли мне по шапке за то, что народ приходит, понимает, что это «их», и сбегает в актерские вузы? Хотя, конечно, радовался.
Смена состава
Четыре года — срок обновления состава. Если магистратура, то шесть лет или два года, если пришел со стороны. Самое важное — за эти годы ты пробуешь себя.
Особенности театра НИУ ВШЭ
Все-таки он студенческий: актеры не получают зарплат, как таковой театральной службы в нем нет. Этот театр молодой и неопытный, и таким он останется навсегда. Нет взрослых и возрастных актеров, и нет смысла ставить спектакли про стариков — студенты, которые играют возрастных персонажей, выглядят очень неубедительно.
Ире Сиротинской постоянно, наверное, приходится что-то придумывать.
Если бы у нее был профессиональный театр, там были бы совсем иные, профессиональные, расклады: профессиональные осветители, гримеры, костюмеры. Это гораздо скучнее. А здесь она постоянно себя передает, она постоянно в тренинге. Это преподаватель и режиссер в одном флаконе.
Ведь взрослых актеров обучать особо и не нужно: они уже сформированы, у них свои тараканы. А здесь она лепит то, что ей нужно. Это дорогого стоит.
В этом специфика: она и в плюс, она и в минус. Больше в плюс.
Получается действительно интересно: концепт, который разработали в 1999 году, до сих пор не потерял актуальности. Непрофильные студенты продолжают получать небольшое актерское образование, и я считаю, что это помогает им в будущем.
«Я горжусь тем, что театр живет»
Свято место пусто не бывает. На первых порах я раздувал эти угли, и гордиться тут нечем: театр в том или ином виде возник бы в любом случае, и, возможно, все получилось бы по-другому. Здесь все сложилось хорошо.
Текст: Полина Кислицына
Редактор: Полина Жукова
