Я курсач слепила из того, что было
Все студенты пишут курсовые и дипломные работы, но не всем везет с научным руководителем. Наставники «невезучих» игнорируют своих подопечных, необъективно оценивают их работы или отказываются осваивать электронные системы университета. Проблемой могут стать даже различия в религиозных взглядах. Студентки четырех российских вузов рассказали, как работа с научруком закончилась для них неоправданно плохими оценками в зачетке и угрозой не получить диплом о высшем образовании.
Беды с LMS
Ирина (все имена в тексте изменены по просьбам героинь — прим. The Vyshka) договорилась писать курсовую под руководством преподавателя N в ноябре. Тогда же утвердила тему. После этого студентка с преподавателем не связывалась, и он ей тоже не писал.
Девушка признает, что, хотя N не устанавливал никаких дедлайнов и не назначал встреч, она тоже не делала попыток поддерживать с ним связь. Ирина не писала преподавателю, не присылала промежуточные результаты работы. Тем не менее, студентка вовремя загрузила курсовую в LMS (система управления обучением — веб-сайт или приложение для администрирования учебных курсов; есть во многих российских вузах — прим. The Vyshka). Работа содержала всего 1% заимствований, имела соответствующее оформление, правильную структуру и достаточный объем. Ирина уверена, что использовала много источников и отразила это в курсовой.
Научный руководитель должен был написать отзыв о работе девушки до 24 июня. Но даже 5 июля оценки у студентки еще не было. Ирина написала преподавателю N, снова прикрепила курсовую к письму и напомнила, что ее нужно проверить. В ответном письме преподаватель заметил, что девушка ни разу не выходила с ним на связь во время работы над курсовой и не присылала промежуточных результатов, а он про нее «давным-давно забыл».
«В LMS я не заглядываю, обычно мне учебная часть присылает работы или сами подопечные. Я что, должен все время думать и помнить про того человека, который однажды задал мне вопрос и пропал???? Под такое руководство я не подписывался, извините»
Ирина не стала напоминать руководителю, что и он не пытался связаться с ней. Девушка извинилась и снова написала о том, что нужно проверить ее курсовую. Преподаватель N попросил студентку узнать, до какого числа он может написать отзыв. Учебная часть сообщила, что оценка должна быть выставлена до 7 июля, а письмо с просьбой сделать это N проигнорировал.
Ирина передала информацию преподавателю N. Он потребовал выслать работу и попросить у учебной части образец отзыва.
Ирина повторно выслала преподавателю работу, а учебная часть отправила ему образец отзыва. После этого научный руководитель написал, что может поставить только «удовлетворительно». Девушке ответила, что хочет получить объективную оценку.
После этого разговора N прислал отзыв. Ирина получила оценку 5 по десятибалльной системе. «Преподаватель обосновал свое решение. Я не буду утверждать, что моя работа идеальна. Но, учитывая аргументы, которые N приводит в отзыве, снижать оценку наполовину, на мой взгляд, с его стороны было некорректно. Хотя дело не столько в оценке, сколько в отношении ко мне как к студенту и к работе в принципе», — говорит Ирина.
В письме, которое сопровождало отзыв (оно было адресовано не только Ирине, но и сотрудникам учебного офиса — прим. The Vyshka), N еще раз написал, что не использует корпоративную почту как основную и «не освоил работу в LMS». Преподаватель также подчеркнул, что после просьбы Ирины стать ее научным руководителем со стороны девушки «не последовало никаких активных действий», и вопрос с курсовой «решился без его участия».
По словам Ирины, то, что написал N, верно только частично. Студентка и преподаватель общались по электронной почте после первого письма девушки и даже обменялись страницами на Фейсбуке. Ирина также просила N утвердить в LMS тему курсовой. «Без его согласия все это просто не могло произойти, и он официально заявлен в LMS как руководитель моей курсовой работы», — рассуждает студентка.
Ирина считает, что вела себя неправильно, когда не присылала руководителю промежуточные результаты и не консультировалась с ним. Но и поведение преподавателя, на ее взгляд, некорректно: «То, что N не освоил работу с LMS и не проверяет корпоративную почту, — проблемы, которые совершенно не касаются меня как студента, и на оценке моей работы они сказываться, я считаю, не должны».
Тройка без особых причин
В группе Алины все студенты писали курсовую работу с одним и тем же преподавателем. В первом семестре он вел занятия по одному из профильных предметов, а второй посвятил курсовой. Преподаватель каждую пару вызывал студентов по списку, просил показать, что уже готово, и консультировал. Алине получить замечания по работе практически не удавалось: «Я по фамилии в списке первая, но преподаватель пропускал меня. Он опрашивал всех, а меня, если успевал, вызывал потом — когда до конца пары оставалось совсем немного времени. Естественно, в работе было что изменить. Только в следующий раз я опять оказывалась последней в “очереди” и не успевала показать, что сделала».
В начале учебы преподаватель просил обращаться к нему, если разобраться в материале будет трудно. Но Алина убеждена, что в итоге он помогал только тем, к кому испытывал личную симпатию. «Если я что-то спрашивала, он просто злился и говорил, что я сама разберусь, — говорит Алина. — Другой девушке он помогал и постоянно что-то объяснял. Мог даже с ней одной разбирать лабораторную работу всю пару. При этом она почти не работала и постоянно говорила, что не понимает ничего. А я действительно учила, старалась понять материал и задавала конкретные вопросы».
Когда началась работа над курсовой, Алина понимала, что не сможет получить высокую оценку. На последней консультации студентка показала научному руководителю полную пояснительную записку к курсовой — письменный отчет о выполненной работе с разъяснением отдельных частей исследования и описанием достигнутых результатов.
Он открыл первую схему, крикнул «** твою мать!» и отшвырнул работу от себя
«Законченную работу преподаватель видел первый раз, и такая резкая реакция была мне совершенно непонятна», — рассказывает девушка.
Алина исправила схему и отправила научному руководителю работу по электронной почте. Преподаватель ответил: «За такую записку больше трех не получишь (см. методичку). Пронумеруй страницы». Студентка не поняла, что именно стоит изменить в работе, чтобы повысить оценку. Позже оказалось, что одногруппники Алины получили более содержательные отзывы: «Когда я пришла сдавать курсач, увидела у него тетрадку с конкретными замечаниями по другим работам. То есть, получается, кому-то он объяснил, что именно в работе не так, а мне нет».
Девушка говорит, что на защите получила тройку «чудом». Оспорить оценку или поговорить с администрацией вуза ни она, ни кто-то другой с похожей проблемой не пытались. По словам студентки, в целом у всех с преподавателем были средние отношения, а те, кто был недоволен, «молчали». Алина же больше переживала не из-за оценки, а из-за качества преподавания.
Девушка признает, что сама по себе она человек конфликтный, но ситуацию с руководителем курсовой работы не считает нормальной: «В школе я ругалась, наверное, с каждым учителем, но в универе у меня конфликты случались крайне редко. А если я и ругалась с преподавателями, то с их стороны потом не возникало какого-то особого отношения ко мне».
Преддипломное состояние и диплом Миокарда
На четвертом курсе Дарья писала курсовую и дипломную работы под руководством преподавательницы АС. Девушке нравилось работать с АС: преподавательница помогала сформулировать тему курсовой, дать название главам, и так далее. Но когда пришло время писать диплом, подход АС перестал устраивать студентку: «Никаких дедлайнов она мне не ставила, пару раз я подошла к ней сама. Мы только обсудили примерный план дипломной работы, а делала я все без ее участия. Проводила социолингвистические эксперименты, разбиралась в теории. АС даже пары источников не посоветовала».
Дарья дописала работу, оформила с помощью интернет-источников и отправила на проверку своему научному руководителю. Через несколько дней получила ответ по электронной почте: «Молодец! Отличная работа». Ни одного замечания в отзыве не было. Это насторожило Дарью, и она отправила работу одногруппнице, которая писала диплом не в одиночку, а при участии научного руководителя. «Мне пришло огромное количество правок по оформлению. Понятия не имею, что было бы, если бы я повела себя по-другому и сдала бы работу такой, какой она была», — рассказывает героиня.
За два дня до защиты диплома АС «в истерике» позвонила Дарье и сообщила, что до защиты студентку не допустят и она не сможет выпуститься из университета: «Якобы я неправильно написала в титульном листе тему диплома, хотя мы ее обсуждали. АС же в документах написала все правильно. А если тема в документах не совпадает с темой, которая указана в дипломной работе, то мне даже защищаться не дадут. В итоге в сопроводительных документах и в моем уже подшитом, лежащем на кафедре дипломе значились разные темы».
Поскольку до защиты оставалось два дня, у Дарьи, по ее словам, «началась истерика». Она бросилась на кафедру «выяснять, как спасаться и что, как завещал Чернышевский, делать». Там ее встретил преподаватель П: «Я забежала на кафедру с глазами бешеной белки, а он меня поймал и спросил, что случилось. Я рассказала. Он усадил меня на стульчик и сказал, чтобы я не волновалась. Пообещал, что из вуза я выпущусь, а с документами разберемся».
Дарья предполагает, что преподаватель П позвонил АС, потому что «минут через пятнадцать» научный руководитель позвонила сама, попросила прощения и поручила перепечатать документы правильно. При этом АС сказала, что у себя дома она студентов не принимает и к ней ехать нельзя. А в университете, по ее словам, она должна была появиться не раньше сентября.
Дарье обязательно нужна была подпись научного руководителя:
«Мы с преподавателем П на просвет через окно подделывали ее несчастную подпись, чтобы с документами все было в порядке. Подделали, и я с трясущимися ногами поехала домой»
На следующий день, то есть за день до защиты, АС снова позвонила нашей героине. Преподавательница утверждала, что к диплому Дарьи нет ни одного сопроводительного документа. АС в тот момент была на кафедре и держала в руках работу подопечной, но уже собиралась уезжать домой. Разбираться во всем, по поручению руководителя, студентка должна была сама.
Дарья рассказывает: «Я в панике звоню П, уже срывающимся голосом спрашиваю, что с документами. Оказалось, он сам был не в универе, попросил подождать. Минут через двадцать мне на почту пришло письмо от третьей преподавательницы, в котором написано, что документы лежат на том же столе, что и диплом, но в другом углу».
На защите АС не появилась.
По словам Дарьи, скоро выяснилось, что другой студент весь семестр ездил к преподавательнице домой и «почти под диктовку» писал диплом. Об этом он рассказал Дарье сам. АС позволяла использовать фрагменты из работ прошлогодних магистрантов, поскольку их еще нет в системе, которая обнаруживает плагиат, и текст легко пройдет проверку на оригинальность.
Без шансов, без вариантов
М, научный руководитель Екатерины, полностью устраивала ее как человек и как преподаватель, но работать над курсовой студентка предпочла бы с кем-то другим, однако в вузе, где учится наша героиня, нет возможности выбрать научного руководителя: «Устанавливается, по какому предмету и с каким преподавателем весь курс будет писать курсовую работу. Так что права выбора у нас нет и не будет», — рассказывает Екатерина.
С преподавательницей М девушка писала курсовую по зарубежной литературе. Работа получилась не такой, какой её задумывала Екатерина, из-за разных религиозных взглядов с научным руководителем: «Она очень набожная, а я скорее агностик и не придерживаюсь принципов православия. Мы с ней никак не могли прийти к консенсусу только из-за разного восприятия произведения, на основе которого я писала курсач. А работа у меня была посвящена психологическому анализу в “Парфюмере” Патрика Зюскинда».
Екатерина хотела сделать акцент на психологии и «лишь немного добавить мистики». Научный руководитель же призывала пересмотреть план курсовой и взять за основу религиозный и мистический взгляды.
«Я переписывала план курсовой четыре раза, пока не пришла к тому, что герой был одержим бесами»
Сначала я писала, что надо рассмотреть психотипы, углубиться в химию, поговорить с химиками и ботаниками. М больше склоняла меня к работе внутри литературы как науки — рекомендовала изучить жанровые особенности, которые наложили отпечаток на героев и на роман в целом. Отчасти она была права — все-таки курсовая по зарубежной литературе, а я ударилась в психологию и криминалистику».
Екатерина рассказывает, что к общему заключению они с преподавателем пришли не ругаясь. Дистанционная защита во время карантина прошла гладко. Преподаватель «не валила ни в коем случае», только уточняла детали и спрашивала мнение подопечной о романе, об авторе. Затем дала несколько советов и поставила Екатерине отличную оценку.
«У нас с ней стычки были только потому, что произведение, которое я взяла, могло ее отталкивать как религиозного человека. И, возможно, она за меня переживала. Все-таки в “Парфюмере” есть что-то демоническое. Оценку снижала, только если студент сильно отходил от темы», — говорит Екатерина.
На занятиях религиозность М проявлялась, но это не мешало учебному процессу. По словам героини, в конце пары научница всегда говорила студентам что-то вроде «мир вам и вашему дому», поздравляла ребят с именинами. Преподаватель не вплетала свою религиозность в учебный материал и никому не навязывала свою позицию. Если кто-то пытался спровоцировать спор на религиозную тему и вывести М на эмоции, она предлагала обсудить все на перемене, и после пары действительно можно было подойти и обменяться мнениями.
«Я по отчеству Николаевна и курсовую защищала в день святого Николая, — вспоминает Екатерина. — Сообщила преподавателю об этом, когда уже получила оценку. Она меня похвалила за правильно выбранный день. Сказала, что мне помог ангел-хранитель и что стоит сходить в церковь. Я не стала объяснять, что я человек другой веры, просто сказала спасибо. Зачем лишний раз расстраивать хорошего человека?»
Наша героиня, как и ее одногруппники и студенты старших курсов, относится к религиозности М спокойно. Есть «локальные шутки и мемы», связанные с этим преподавателем, но девушка не считает их обидными: «Подобные особенности есть у всех преподов — кто-то чересчур строг, у кого-то дикция плохая. Мы просто воспринимаем это как необходимое “зло”, но относимся ко всему с юмором. Главное, чтобы эти особенности не мешали учебному процессу. В случае с М — не мешают.
«Проблема только в том, что нет возможности выбрать научного руководителя, с которым у нас совпадали бы научные интересы и взгляды на жизнь»
Текст: Полина Меньшова
Редактор: Олег Ян
Обложка: Siddhita upare // dribbble.com
