«Бабушка говорит, что я отсидела в тюрьме»: студенты об административном аресте
23, 31 января и 2 февраля 2021 года в крупных городах России прошли митинги в поддержку политика Алексея Навального. На них задержали более десяти тысяч человек, среди которых оказалось много студентов. Некоторых участников суд приговорил к административному аресту. Студенты, которые попали в спецприемники, рассказали о задержании, об аресте и о том, как не сойти с ума в заключении.
Меня допрашивали, как будто я не на митинг сходила, а прохожу по уголовке, не меньше
Студентку Екатерину Бушкову задержали 17 января у аэропорта Внуково, куда должен был прилететь Алексей Навальный. Девушка приехала в Москву из Петербурга, чтобы поучаствовать в акции в поддержку политика. Несмотря на то что у Кати был билет на рейс и она имела право находиться в аэропорту, полицейские выгнали ее на улицу. «Там был человек, которого хотели задержать, а я пыталась отбить его. В это время начали выталкивать абсолютно всех, кто находился в аэропорту. Я оказалась в этой толкучке, и, когда нас выпихнули на улицу, меня забрали. Так я оказалась в автозаке», — рассказывает студентка.
При задержании Катю ударили по голове, из отдела полиции девушку забрала скорая. Позже ей диагностировали сотрясение мозга и ушиб глаза.
Через несколько дней студентка попыталась вернуться в Петербург, но сотрудники полиции сняли ее с поезда. «Когда меня задерживали, мне сказали, что суд был вчера и что я не явилась на него. Вот только мой поезд был в понедельник, а “вчера” — это воскресенье. По воскресеньям судов быть не может», — говорит Катя.
Девушке дали 12 суток административного ареста за участие в несанкционированном мероприятии, создавшем помехи транспорту (20.2 часть 6.1 КоАП). Отбывать наказание ее отправили в московский спецприемник №2. «Наверное, ты к этому всегда готов, но при этом не ожидаешь, что это произойдет», — описывает ощущения девушка.
По той же статье в спецприемник попала студентка РГГУ Екатерина Кротова. Ее задержали на митинге вечером 2 февраля: «В какой-то момент переулок, в котором мы были, с двух сторон оцепили и нас начали прессовать. Я боялась, что начнется давка, поэтому мы забежали во двор: думали, что оттуда можно будет как-нибудь выбраться, но сделать это не получилось».
После задержания девушку привезли в ОВД Ново-Переделкино. Там у нее и других задержанных забрали телефоны. Объяснили это тем, что отдел полиции — режимный объект.
Протокол на Кротову начали составлять только около трех часов ночи, а после ее вместе с другими задержанными допросили следователи из уголовного розыска: «Нас по одному начали вызывать к следователю и операм на третий этаж, там был уголовный розыск. Мы проходили свидетелями по какому-то уголовному делу, его название и номер статьи нам не сообщили. Меня спрашивали про мой маршрут, видела ли я, как кто-то бил машины и скандировал что-то, а еще про маски и про соблюдение социальной дистанции».
После разговора со следователем Катю и других задержанных попросили подписать документ о том, что они не были против допроса в ночное время. Когда ребята спросили, что делать, если они были против, сотрудники полиции им ответили, что ребят все равно уже допросили, и потребовали прописать бумаги.
После этого девушку снова отвели на третий этаж. Там ее допрашивала уже другая сотрудница органов внутренних дел. «Она назвала два адреса, на которые я ездила на такси, и спросила, какое я к ним имею отношение. Меня допрашивали, как будто я не на митинг сходила, а прохожу по уголовке, не меньше», — рассказывает Катя.
После допросов девушку обещали отпустить домой и сообщили, что суд назначен на утро 4 февраля. «В итоге вещи нам не отдали, пришли и сказали — притом подали это как хорошую новость — что судьи ради нас решили выйти на работу и рассмотреть наши дела сегодня», — рассказывает Катя. Задержанных повезли в Солнцевский суд. Им не разрешили позвонить ни адвокатам, ни родственникам.
К часу дня Кротову с другими участниками митинга привезли в суд, но заседание по делу студентки началось только вечером. Около восьми часов девушка сидела в холодном автозаке. Суд дал Кате пять суток, и ее вместе с другими арестантами повезли в Центр временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) в Сахарово — спецприемники в Москве были переполнены.
«Никто из нашего автозака не ожидал таких приговоров, — вспоминает студентка. — Мы вообще до того как пришел первый человек с приговором — с сутками, — думали: “Блин, 20 тысяч рублей — это так много”. А когда начали возвращаться люди, которым дали по 10 суток, мы поняли, что штраф не так страшно получить». По словам Кати, многие девушки плакали, когда узнали о решении суда. Сама она расплакаться не смогла: «Все эмоции выгорели».
Валентина Хорошенина, студента СПбГУ и координатора молодежного движения «Весна», задержали на выходе из дома. 22 января он опубликовал призыв выходить на митинг, после чего долгое время ночевал у друзей. Через пять дней активисту понадобилось забрать из дома вещи. Его задержали, когда он вышел из подъезда.
Полицейские, которые приехали за Валентином, представились сотрудниками уголовного розыска. «Я сначала подумал, что стану первым фигурантом дела о перекрытии дорог на акции 23 января, но мне сказали, что я задержан за организацию митинга по статье 20.2 часть 2, мы поехали в отдел», — рассказывает студент.
После того как протокол оформили, активиста повезли в суд, там его арестовали на 7 суток. Отбывал наказание Валентин в петербургском спецприемнике на Захарьевской улице.
Из удобств — дырка в полу с краю, раковина, 4 кровати, стол и лавка
После суда Катю Кротову повезли в Сахарово. «У нас поменялся автозак: если в предыдущем было очень холодно, то в этом — невыносимо душно и жарко. Мы просили открывать дверь автозака, чтобы хоть какой-то воздух шел, но сотрудники полиции говорили, что замерзли, и по-издевательски предлагали посильнее печку включить», — рассказывает студентка. У Сахарово задержанных держали около семи часов, их не отпускали покурить и в туалет.
Потом арестантов отвели в распределительную камеру. «Там я часа три поспала. Не было ни постельного белья, ни матрасов, но я настолько устала, что на решетку постелила куртку и уснула так», — рассказывает Катя. Потом ее и еще трех девушек перевели в четырехместную камеру: «Из удобств — дырка в полу с краю, раковина, 4 кровати, стол и лавка, на столе была начерчена шахматная доска».
Условия в спецприемнике, в котором сидел Валентин Хорошенин, и в камере Кати Бушковой оказались такими же.
Хорошенин первую ночь в спецприемнике провел без матраса. Молодой человек смог уснуть без него: устал после суда. «На следующий день матрас выдали и в качестве компенсации дали еще одну подушку и простыню», — рассказывает Валентин.
Студент должен был отбывать арест с 27 января по 3 февраля, но, когда срок заключения подходил к концу, к активисту пришли сотрудники полиции. Они увезли его в отдел для составления нового протокола. Валентин вспоминает: «Когда меня везли оформлять на первые сутки за призыв, я подумал: “А почему бы мне в твиттере не опубликовать еще один призыв?”». Суд арестовал студента еще на 7 суток.
На следующий день активиста повезли еще на одно заседание. На этот раз — на апелляцию по первому аресту. «В Горсуде судья мне говорит: “Сутки вы уже отсидели, давайте не будем тратить ваше и мое время. Дни, которые вы потеряли, я вам не верну”. Я отвечаю: “Может, тогда компенсацию?”, а он говорит: “Держи карман шире”», — рассказывает студент.
Во время заключения Катю Бушкову несколько раз переводили в другую камеру: сначала она сидела в двухместной, потом в трехместной, затем оказалась в девятиместной. «Расселения психологически давили: вы можете привыкнуть друг к другу, привыкнуть к коллективу, а потом вас расселяют, и ты уже не видишь человека, с которым сидел, начинаешь переживать», — вспоминает студентка.
Свой быт в спецприемнике Екатерина описывает так: «У нас было очень много развлечений: мы читали книги, играли в мафию. Еще нам передали радио, мы слушали “Радио Джаз” и “Эхо Москвы”. Пытались следить за политической жизнью и заниматься спортом иногда. Хотели устраивать политические акции, но не стали. Еще мы пытались строить “дороги”. Это веревочная связь между камерами: пускаешь веревку через окна, через решетки, и получается цепь, через которую можно передавать вещи или записки».
Самым тяжелым в аресте девушка назвала отсутствие выбора. «Мы говорили, например, “когда нас помоют”, а не “когда мы помоемся”», — рассказывает она.
В целом условия содержания показались Бушковой удовлетворительными: «Начальник своевременно реагировал на наши заявления, устные и письменные, охрана к нам относилась хорошо, никаких нареканий нет. Единственное что — кормили, на мой взгляд, плохо, но терпимо».
На пищу, которую давали арестантам в спецприемнике, жаловалась и Катя Кротова. «Еда там три раза в день, но маленькими порциями: порошковое пюре или суп, хлебные котлеты на обед и ужин, жиденькая каша на завтрак. Без передачек можно сильно похудеть. Волонтеры и родственники передавали нам много еды. Там были мармеладки, хлеб из Вкусвилла — я дома так хорошо не ем, как там поела», — говорит студентка.
«Я привык рано утром вставать — часов в 7 утра. Но в спецприемнике мы просыпались в 6, — описывает свой быт в заключении Валентин. — Нам включали радио: либо “Европа Плюс”, либо “Питер FM”, либо “Радио Максимум”. Потом два часа можно спокойно валяться, в 8 начинают еду разносить — это завтрак. С 9 утра — время, когда могут вывести на прогулку, но я чаще всего во второй половине дня гулял. Также начинается время, когда можно позвонить, в библиотеку сходить, помолиться. С 14:00 до 15:00 обед. Еще арестованные могли как волонтеры раздавать еду, за это им давалась возможность ходить в душ каждый день».
По словам Валентина, сотрудники спецприемника на Захарьевской хорошо относились к политическим арестантам. Им выдавали телефоны, быстро приносили передачки. Кроме того, их не забывали выводить на прогулки.
Кате Кротовой повезло меньше: «Пока мы сидели, у нас не было связи с внешним миром. Раз в день приносили “звонилки” на 15 минут, но SIM-карты из наших телефонов забрать не дали, “на нет и суда нет”. Только через дня три мы узнали, что можно написать заявление и взять их из описи».
«Мы на прогулке познакомились с девочкой, у которой остался смартфон. Написали на листочке сообщения, которые надо отправить родственникам, и номера телефонов. На следующий день ответы забрали», — рассказывает Кротова.
Валентин Хорошенин поделился, как выкладывал номера телефонов родственников и друзей спичками, чтобы их не забыть.
На Захарьевской собрались лучшие люди города
Важная составляющая ареста — соседи по камере. С ними заключенный проводит большую часть времени. «Со мной были совершенно разные люди, в основном те, кого задерживали за встречу Навального и за митинги. Еще была девушка, которую задержали за езду в нетрезвом виде. Реагировали на меня неполитические арестованные нормально», — говорит Катя Бушкова.
Одно из ярких воспоминаний Кати — женщина, с которой она сидела, — ее избил ОМОН. «Я с ней сначала очень не хотела говорить, думала, что она подсадная, так как она была «не политической». Но когда мы чуть-чуть разговорились на отвлеченные темы, она показала синяки размером с большую банку, на бедре и на спине. Женщина рассказала, что ей не давали есть и пить четыре дня», — вспоминает студентка.
Хорошие отношения с сокамерниками сложились и у Кати Кротовой: они подружились, обменялись контактами и решили продолжать общаться. «На прогулках я была рада видеть, что, как бы власть ни хотела, чтобы все испугались, не было ни одного человека, который решил бы не выходить», — говорит девушка.
Валентин Хорошенин провел большую часть ареста в камере с человеком, которого посадили за то, что он сел за руль пьяным. Потом, после митинга 31 января, студента перевели в камеру к знакомому активисту. С ним было гораздо интереснее проводить время. «Политическая компания была особенно приятная, — рассказывает студент, — в спецприемнике на Захарьевской собрались все лучшие люди города: от муниципальных депутатов до директора общественной организации “Открытки” по Ленобласти».
Активист вспоминает, что прогулки помогали справиться с дефицитом общения: «Один сосед может наскучить, а в спецприемнике много интересных людей сидит. Это заставляет очень сильно ждать возможности пообщаться с кем-то новым».
Посты в ВК залайкали, на штраф готовы были собирать
Когда Катю Бушкову задержали, с ней сразу связался ее университет. «Я не знаю, откуда они узнали. Говорят, что прочитали в новостях, но до этого я уже попадала в СМИ из-за других акций — они не интересовались мной», — рассказывает девушка.
В университете Бушкову вызвали на административную комиссию, но никаких мер к ней не применяли. Также студентка написала объяснительную.
Семья Бушковой не обрадовалась тому, что девушка попала под арест: «Тетя отнеслась нейтрально, а бабушка негативно, потому что любит Путина. Она ругается, говорит, что ненавидит Навального и что я пошла не по тому пути. Считает, что я отсидела в тюрьме».
Катя Кротова встретила больше положительных реакций на свое задержание и арест: «Мой молодой человек подбил всех знакомых, и они записали мне кучу видео о том, как они мной гордятся. Отец тоже горд».
Однокурсники Валентина тоже отреагировали на задержание товарища положительно. «Они начали писать мне в личку и шутить про “АУЕ” (Общественное движение «Арестантское уголовное единство» признали экстремистским в августе 2020 года. Его деятельность запрещена территории РФ — прим. редакции), посты в ВК залайкали, на штраф готовы были собирать», — вспоминает студент.
О существовании этого города я узнал, когда нас туда повезли
Через полтора месяца после митингов этическая комиссия СПбГУ постановила, что Валентин Хорошенин нарушил кодекс университета. «Но ни предупреждения, ни выговора, ни отчисления за правонарушение не последовало», — рассказывает активист.
В день последнего митинга в поддержку Навального, 21 апреля, дома у Валентина прошел обыск. «Вынесли очень много техники, которая вернулась ко мне в конце октября», — вспоминает он. После этого активиста вместе с четырьмя свидетелями по «Дорожному делу» доставили в ОМВД по Приозерскому району Ленинградской области — на границе с Карелией.
По версии полиции, активисты планировали несогласованную акцию в Приозерске, участвовать в которой должны были, по словам героя, около 15 человек. «О существовании этого города я узнал, когда нас туда повезли», — добавляет студент. Активистов продержали в ОМВД несколько часов и отпустили, когда перестал ходить общественный транспорт до Петербурга. Валентин рассказывает, что вскоре после освобождения из спецприемника он вместе с друзьями купил бар, который полгода был центром притяжения политической общественности Петербурга. «В октябре нас закрыли, но мы планируем переоткрыться», — делится активист.
Жизнь Кати Бушковой за время, которое прошло с событий той зимы, сильно изменилась: «В середине прошлого года я запросила политическое убежище в Нидерландах, через полгода ожидания отказалась от него и уехала жить в Украину. Сейчас живу тут и чувствую себя абсолютно счастливо».
Катя продолжает заниматься политикой. Она является федеральной координаторкой молодежного демократического движения «Весна», планирует собрать русскую диаспору в Одессе и привлечь неравнодушных людей «для более сплоченного проведения оппозиционных акций».
Осенью прошлого года суд рассмотрел жалобу Кати Кротовой и оставил постановление без изменений. Сейчас студентка вместе с ОВД-инфо* готовит иск в ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека – прим. редакции) . Валентин Хорошенин уже подал жалобы по двум административным арестам. Катя Бушкова — одну. Сейчас Бушкова судится из-за того, что её избил сотрудник 2СПП (2-й специальный полк полиции – прим. The Vyshka) во Внуково: после этого случая Кате диагностировали сотрясение мозга и ушиб глаза. «Детали раскрывать, думаю, пока рано, но могу сказать, что перед подачей жалобы предстоят еще суды», — рассказывает девушка.
*«ОВД-инфо» признан иностранным агентом, поэтому мы вынуждены писать об этом в новостях.
Авторы: Анжелика Петровская, Марианна-Юстина Юматова
Редактор: Полина Меньшова
Иллюстрации: Катя Мартыш
