Наследие «на будущее»
На большинстве российских кафедр музеологии и культурного наследия студентов зачастую готовят к рутинной работе в музеях. На самом деле этим наука не ограничивается: есть такое направление как Heritage Studies, которое влияет на развитие музеев и наследия по всему миру. Основные знания в этой области сегодня можно получить в российских университетах, но отечественные направления несколько отличаются от зарубежных программ. Мы поговорили с экспертами — Михаилом Гнедовским и Иваном Гринько о наиболее перспективных направлениях, которыми можно (и нужно) заниматься уже сейчас для успешного старта академической и практической карьеры в сфере культурного наследия, а также подобрали университеты и кафедры, где этому учат.
CEO в Школе прикладной музеологии, главный научный сотрудник НИИ урбанистики и глобального образования МГПУ
Heritage Studies — это новая междисциплинарная область исследования отношений между людьми, материальным и нематериальным культурным наследием. Она опирается на опыт, теории и методы целого ряда других дисциплин — антропологии, археологии, архитектуры, искусства, истории, психологии, социологии, туризма. Специалисты изучают место прошлого в настоящем. В России некоторые идеи Heritage Studies изучаются преимущественно в рамках образовательных программ по музеологии — эта наука изучает генезис и то, как музей работает и взаимодействует с наследием и обществом. Мы расскажем о пяти перспективных темах для исследований в Heritage Studies: цифровом наследии, переосмыслении культурного наследия, музейной антропологии, нематериальном наследии, пересечении наследия и права.
Цифровое наследие
К нему относятся оцифрованные культурные объекты, например, цифровые копии Нотр-Дам де Пари до пожара в 2019 году, которые сейчас используют в его реставрации, и «born-digital» объекты — компьютерные игры, графика, видео, тексты, которые мы пишем на компьютере.
«Это цифра во всех проявлениях, но, прежде всего — искусственный интеллект в тех областях, где надо измерять алгоритмы. Поэтому это будут очень перспективные, денежные, хорошие направления. Очевидно, что они будут очень активно развиваться, поскольку человеческая экспертиза себя дискредитирует», — обращает внимание И. А. Гринько. Это открывает простор для междисциплинарных проектов и коллабораций. В частности, искусственный интеллект установил, что картина «Самсон и Далила» из собрания лондонской Национальной галереи — подделка под Питера Пауля Рубенса, а не его настоящее произведение. Алгоритм сравнил полотно с 148 другими работами фламандского мастера и постановил, что с вероятностью 91 процент картина не принадлежит кисти художника.
Цифровой двойник Нотр-Дам де Пари
Где этому учат: кластер Цифрового культурного наследия Университета Эдинбурга, Центр Цифрового Наследия Университета Йорка, и Лаборатория Цифрового Наследия Университета Суинберна. и целый ряд магистерских программ (Университетского колледжа Лондона, Йорка, Бамберга, специализирующихся на глубокой интеграции IT и Heritage Studies. Одна из первых российских магистерских программ по цифровому наследию открылась в Томском государственном университете в 2023 году.
Переосмысление культурного наследия
Вплоть до 70–80-х годов ХХ века наследием считались ценные, в том или ином отношении, материальные предметы и объекты. Раньше специалисты объясняли наследие как самоценность, а сейчас они проецируют на него современную повестку.
Как отмечает М.Б. Гнедовский, такой подход позволяет сместить внимание от национального и наднационального — всемирного наследия (закрепленного в Конвенции ЮНЕСКО 1972 года), к наследию сообществ и малых групп. Например, на возможность говорить о «вернакулярном» наследии — региональном, местном наследии, характерном для определенной территории, которое обладает ценностью именно для жителей одного района, поселения, города, региона. Другой пример такого переосмысления наследия — трудное наследие (difficult heritage) — предметы и места, связанные с преступлениями против человечества и государственным произволом. К нему относится память не только о Холокосте и ГУЛАГе, но и о голоде, депортациях, техногенных катастрофах.
Где этому учат: Амстердамская школа наследия, памяти и материальной культуры и Центр антропологических исследований музеев и наследия в Берлине, кроме того, они касаются и темы трудного наследия, что до сих пор мало где встречается. Отличной подготовкой для «серьезных» исследований наследия и музеев могут стать образовательные программы Университета Кембриджа, Центрально-Европейского университета, Бранденбургского Университета технологий Коттбус-Сенфтенберг в партнерстве с Дикин Университетом, хороший «фундамент» для этого можно получить в Шанинке, Европейском Университете, СПбГИК, СПбГУ, РГГУ.
Музейная антропология
Одним из ключевых направлений Museum и Heritage Studies, по мнению И. А. Гринько, будет музейная антропология и все, что связано с посетителем в плане «транзакций»: то есть то, как человек понимает тот текст, его смысл и послания, которые создает музей. Для того, чтобы решить эту задачу, в музейные исследования активно пытаются включить нейронауки и психологию.
На практике музейная антропология изучает работу музеев с самыми разными сообществами: например, с наследием коренных народов (indigenous heritage) и проблемами человеческих мумифицированных останков, которые попали в Западные музеи как диковины во времена колонизации. Показ таких предметов в музеях больше не считается этичным и их либо перемещают в музейные фонды, либо возвращают исходным сообществам. В частности, когда маори получают Мокамокай, то есть татуированные головы их предков, из Западных музеев, то проводят традиционный ритуал их погребения. Недавно Американский музей естественной истории в Нью-Йорке, закрыл два зала, посвященные культуре коренных американцев из-за новых федеральных правил о защите и репатриации могил коренных американцев. Правила, вступившие в силу 12 января 2024 года. призваны ускорить возвращение человеческих останков, погребальных и других предметов «индейским племенам» и «организации коренных гавайцев», а также предоставить племенам больше полномочий в этом процессе. Теперь музею предстоит разработать новую экспозицию, которая будет в равной степени уважительно и интересно транслировать ценности, взгляды и человеческую природу коренных народов Америки для разных групп посетителей. А чтобы лучше понять потребности и интересы посетителей музеев можно применить «Карту пути клиента» (Customer Journey Map) — инструмент планирования в бизнесе и маркетинге, который активно заимствуется музейным менеджментом.
Где этому учат: Центр прикладного наследия Университета Линне, Исследовательская группа «Культура, коммуникация и наследие» Университета Суонси, образовательные программы в Латвийской Академии Культуры, Американском Университете Рима, и в Университете Тасмании. В России, вопросы взаимодействия музеев, наследия и сообществ, частично затрагиваются на университетских курсах по музеологии (музееведению, музейному делу) и на программах по «Музеологии о охране объектов культурного и природного наследия».
Нематериальное наследие
Еще одно перспективное направление, которое только начинает набирать популярность, — нематериальное наследие. Согласно Конвенции ЮНЕСКО о нематериальном наследии 2003 года, наследие существует не только в формате материальных объектов, но и в формате процессов — как, например, традиционная медицина племен Навахо в Амазонии, оленеводство саамов в Скандинавии, индонезийские похоронные обряды народа Тораджа.
В конвенции сказано, что субъектами наследия могут быть сообщества, группы и иногда даже отдельные индивиды, те, кто сегодня считают некую практику своим наследием. «Это совсем другая оптика, — отмечает М.Б. Гнедовский. — Что значит сохранить скульптуру, мы более-менее понимаем. А что значит сохранить танец [гавайский хулу или боевой танец маори — прим. The Vyshka]? Разные виды нематериального наследия предполагают разные технологии сохранения». Мы знаем, как сохранить материальные объекты в музее, а как быть с нематериальным наследием — до сих пор открытый вопрос. Например, нематериальное наследие можно зафиксировать: танец, обряд, технологию или ремесло сохранить в видеоформате, а устные традиции, то есть песни, сказания, целые языки, — в аудиоформате, собрать предметы, связанные с этим нематериальным наследием. Но это все равно не решает проблему поддержания нематериального наследия в активном состоянии, которое требует его живой передачи из поколения в поколение, обучения, общения и регулярной практики в сообществе.
Ручное ткачество в племенах
Где этому учат: Институт Исследований Наследия при Международной Академии Берлина, Центр Музейных исследований Университета Лейстера), кафедры ЮНЕСКО по прикладным исследованиям нематериального культурного наследия Университета Тарту, Гейдельбергского Центра Культурного Наследия, Национального Университета Австралии).
В Московской высшей школе социальных и экономических наук (Шанинке) есть магистерская программа «Наследие в современных культурных практиках», а в НИИ культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачева есть возможность изучать нематериальное культурное наследие в аспирантуре.
Наследие и право
Большим потенциалом в области Heritage Studies сейчас обладает все, что связано с правом, отмечает И.А. Гринько. Среди наиболее громких новостей последнего времени многолетние кражи и продажи предметов из фондов Британского музея на eBay, о которых стало известно в прошлом году и которые привели к отставке директора музея. Некоторые предметы вернули в музей после огласки, другие — до сих пор ищут.
И.А. Гринько считает, что поиски решения конфликтов в области наследия будут происходить на стыке музейного дела, теории Heritage Studies и реституции. При этом, спектр проблем включает в себя не только репатриацию, то есть возвращение объектов наследия на родину, но и большое число низовых конфликтов в музеях. Например, в Национальном музее Те-Папа Тонгарева в Новой Зеландии хранятся сакральные предметы народа маори, которые, согласно их традициям, запрещено видеть беременным и женщинам во время менструации. Маори юридически владеют этими артефактами и вправе устанавливать свои правила по отношению к ним в музее. Женщины посетительницы не-маори и некоторые женщины-маори из других племен восприняли такое правило как дискриминацию, которая, по их мнению, опирается на патриархальные ограничения. Маори же объясняют такой запрет защитой женщин в уязвимых состояниях от духов предков, которые могут навредить им.
Где этому учат: Образовательные программы с фокусом на наследии и праве до сих пор достаточно редки: в Юридическом колледже ДеПола в Чикаго есть Центр права в области искусства, музеев и культурного наследия, право в области культурного наследия изучают в Университетах Квинсленда и Женевы, а магистратура Университета Амстердама, специализируется на вопросах реституции. В России, по наследию и праву можно встретить пока только отдельные курсы, в основном, в рамках образовательных программ по музеологии, охране памятников и культурного наследия.
Мы рассказали только о пяти направлениях Heritage Studies «на будущее», а Эмма Ватертон и Стив Уотсон в своей книге 2015 года собрали статьи экспертов про 32 темы в исследованиях культурного наследия, которые только начали развиваться в зарубежной науке.
Автор: Анастасия Серикова
Редактор: Мария Инкина
Фото: Pinterest, CNRS News, Wikimedia
